Мальчишки с улицы Пала - [25]
— Сложить оружие. Марш!
И повел отряд с острова. Часовые задули фонарь и примкнули к отряду, который, мерным шагом прогрохотав по мостику, скрылся в чаще сада.
Пасторы вылезли из воды. Взглянув друг на друга, они, по привычке, сунули руки в карманы и тоже двинулись восвояси. Им было ужасно стыдно, и они шагали молча.
И покинутый всеми островок, залитый лунным светом, погрузился в вечернюю тишину…
6
Когда на другой день около половины третьего мальчики друг за другом стали собираться на пустыре, каждому бросался в глаза большой лист бумаги, прибитый к внутренней стороне забора четырьмя огромными гвоздями.
Это было воззвание. Над ним всю ночь, пожертвовав сном, трудился Бока. Крупные печатные буквы воззвания он с помощью кисточки вывел черной тушью, а начальные буквы каждой строки сделал кроваво-красными. Текст гласил: «Воззвание!!! Всем быть в боевой готовности! Страшная угроза нависла над нашей державой, и, если мы струсим, у нас отнимут всю территорию! Пустырь в опасности! На нас хотят напасть краснорубашечники! Но мы встанем все как один, и, если понадобится, отдадим жизнь за отечество. Пусть каждый выполнит свой долг! Президент».
В этот день никому не хотелось играть в лапту, и мячик остался мирно лежать в кармане его хранителя — Рихтера. Мальчики прохаживались по пустырю и беседовали о предстоящей войне, то и дело подходя к воззванию и в десятый, двадцатый раз перечитывая зажигательные слова. Многие уже знали их наизусть и воинственно декламировали со штабелей — в назидание внизу стоящим, которые тоже почти все помнили, но слушали, разинув рот, а потом опять спешили к забору, чтобы, еще раз прочитав, в свою очередь взобраться на штабель и самим продекламировать.
Все войско ни о чем другом и думать не могло, кроме этого необыкновенного воззвания. Значит, беда в самом деле велика и опасность очень серьезна, если президент решил выпустить воззвание за собственноручной подписью.
Кое-какие подробности мальчикам были уже известны. Кое-где произносилось имя Гереба; однако ничего определенного никто сказать не мог. Президент из разных соображений счел за лучшее не разглашать пока предательства Гереба. Он рассчитывал, что Гереба удастся накрыть прямо на пустыре и тут же, на месте, предать суду военного трибунала. Что Немечек на свой риск и страх решится проникнуть в Ботанический сад и учинит там, во вражеском стане, грандиозный переполох, — этого даже Бока не мог предвидеть… Он узнал об этом лишь на следующее утро, в школе, когда после урока латыни спустился в подвальный этаж. В подвале, где швейцар продавал бутерброды с маслом, Немечек и рассказал ему все, отведя в сторонку. А на пустыре даже в половине третьего царила еще полная неопределенность: все ждали президента.
Общее волнение подогревалось еще одним неприятным обстоятельством. В «Обществе замазки» разразился скандал. Засохла общественная замазка. Она вся растрескалась и пришла в негодность — в том простом смысле, что ее нельзя было больше мять. Произошло это явно по недосмотру председателя общества. После всего сказанного излишне, пожалуй, напоминать, что именно его обязанностью было жевать замазку, а новый председатель, Колнаи, этой обязанностью грубо пренебрег. Легко догадаться, кто осудил прежде всего такое поведение: не кто иной, как Барабаш, первый предал его огласке. Переходя от одного члена общества к другому, он каждому в резких словах выражал свое возмущение новым председателем. Хлопоты его были небезуспешны: за какие-нибудь пять минут ему удалось убедить многих потребовать созыва чрезвычайного собрания. Колнаи догадывался, о чем идет речь.
— Ладно, — сказал он, — но ведь пустырь сейчас важнее. Чрезвычайное собрание я могу созвать только завтра.
— Этого мы не потерпим! — шумел Барабаш. — Господин председатель, как видно, просто боится!
— Тебя, что ли?
— Не меня, а общего собрания! Мы требуем созвать собрание сегодня же.
Колнаи только хотел ответить, как вдруг у калитки прозвучал боевой клич мальчишек с улицы Пала:
— Гаго, го! Гаго, го!
Все посмотрели туда. Вошел Бока в сопровождении Немечека, у которого шея была обмотана большим красным вязаным шарфом. Появление президента положило конец дискуссии. Колнаи быстро уступил:
— Ну ладно, устроим собрание сегодня. Только сначала послушаем, что скажет Бока.
— На это я согласен, — отвечал Барабаш.
Но члены «Общества замазки» уже окружили Боку и вместе со всеми присутствующими засыпали его вопросами.
Спорщики поспешили к ним присоединиться. Бока знаком попросил внимания и в воцарившейся напряженной тишине сказал:
— Ребята! В воззвании вы уже прочли, какая опасность нам угрожает. Наши лазутчики проникли во вражеский стан и узнали, что краснорубашечники собираются завтра напасть на нас.
Все зашумели: никто не ожидал, что уже завтра — война.
— Да, завтра, — продолжал Бока. — Поэтому объявляю: с сегодняшнего дня вводится осадное положение. Все обязаны беспрекословно повиноваться своим начальникам, а офицеры — мне. И не воображайте, что это просто так, детская игра. Краснорубашечники — сильные ребята, и их много. Схватка будет жестокая. Поэтому мы никого не хотим принуждать. Кто не хочет участвовать в сражении, пусть скажет!
