Мальчишки с улицы Пала - [10]

— А как же мы пойдем? Бока указал глазами на стену:

— Перелезем.

— Через стену?

— Прямо здесь, на проспекте?

— Зачем! Зайдем с другой стороны. Сзади стена гораздо ниже!

Повернув на маленькую темную уличку, где каменная ограда вскоре сменилась дощатым забором, они стали пробираться вдоль него, ища, где бы лучше перелезть. В одном месте, куда не достигал свет уличного фонаря, все трое остановились. За дощатой оградой, почти вплотную к ней, росла большая акация.

— Если взобраться здесь, — шепотом сказал Бока, — то по этой акации легко спуститься в сад. Это удобно еще и потому, что с верхушки акации далеко видно и мы можем осмотреться, нет ли кого поблизости.

Спутники одобрили этот план и сейчас же приступили к исполнению. Чонакош нагнулся и уперся руками в забор. Бока осторожно взобрался к нему на плечи и заглянул в сад. Все это было проделано в глубоком молчании: никто не издал ни звука. Убедившись, что вблизи никого нет, Бока махнул рукой. Немечек шепнул Чонакошу:

— Подымай!

Чонакош, выпрямившись, приподнял президента, и тот влез на забор. Ветхая ограда заскрипела и затрещала под его тяжестью.

— Прыгай! — шепнул Чонакош.

Снова послышался треск, потом — мягкий удар о землю: Бока спрыгнул прямо на грядку. За ним перелез Немечек. Последним на забор вскарабкался Чонакош. Но вместо того чтобы спрыгнуть вниз, он полез на акацию. Чонакош отлично лазил по деревьям: он вырос в деревне.

— Видно что-нибудь? — спросили Бока и Немечек снизу.

— Почти ничего; страшно темно, — донесся приглушенный ответ с верхушки дерева.

— Остров видишь? — Вижу.

— Есть там кто?

Чонакош, напрягая зрение, наклонился вправо, влево, всматриваясь между ветвей в темноту — туда, где находилось озеро.

— На острове ничего не видно из-за деревьев и кустов… Но на мосту…

Тут он умолк и перебрался на другой сук, повыше.

— Теперь вижу хорошо, — донесся оттуда его голос. — На мосту стоят двое.

— Они там, — тихо сказал Бока. — На мосту у них часовые.

Ветви опять затрещали — Чонакош слез с дерева. Все трое в глубоком молчании стали раздумывать, как быть дальше. Потом, присев под кусты, чтобы никто не увидел, тихонько, шепотом, начали совещаться.

— Лучше всего, — предложил Бока, — пробраться сначала кустами к развалинам замка. Знаете, есть там справа такие развалины, на склоне холма.

Остальные кивнули, подтверждая, что знают.

— Кустами осторожно доберемся до развалин. Там кто-нибудь ползком взберется на вершину холма и посмотрит вокруг. Если никого нет, поползем дальше. Холм ведь подходит к самому озеру. Спрячемся в осоке; ну, а там видно будет, что делать.

Две пары горящих глаз были устремлены на Боку. Чонакош и Немечек благоговейно внимали каждому его слову.

— Согласны? — спросил Бока.

— Согласны! — кивнули они.

— Тогда вперед! Только держитесь все время за мной. Я тут все проходы знаю.

И он на четвереньках пополз между низенькими кустами. Но не успели его спутники опуститься на колени, как издали послышался резкий протяжный свист.

— Заметили! — воскликнул Немечек и вскочил на ноги.

— Назад! Назад! Ложись! — приказал Бока.

И все трое повалились в траву. Затаив дыхание, они стали ждать, что теперь будет, Неужели действительно заметили?

Но никто не появлялся. Только ветер шумел в ветвях деревьев.

— Никого, — прошептал Бока.

Но тут снова резкий свист рассек воздух. Снова стали они выжидать, и снова никто не появился.

— Надо с дерена посмотреть, — пролепетал из-под куста Немечек, стуча зубами.

— Ты прав. Чонакош, на дерево!

Чонакош, как кошка, в мгновение ока вскарабкался на верхушку все той же большой акации.

— Ничего не видно?

— На мосту какое-то движение… Сейчас там четверо… Вот двое уходят… идут обратно, на остров.

— Тогда все в порядке, — сказал Бока, успокоившись. — Слезай. По свистку у них просто сменяется караул на мосту.

Чонакош спустился с дерева, и все трое поползли на четвереньках к холму. Огромный таинственный сад в этот час затихает. По звуку колокола посетители удаляются, и в саду не остается посторонних — кроме разве таких, кто замышляет недоброе или строит военные планы, вроде наших пришельцев, которые переползали от куста к кусту, сжавшись в еле видимые комочки. Глубоко сознавая важность своей миссии, они не тратили лишних слов и ползли молча. По правде говоря, им даже было немного не по себе. Немалая ведь смелость нужна, чтобы проникнуть в неприступную твердыню краснорубашечников, пробраться на остров посреди маленького озера, когда на единственном мосту, который туда ведет, стоят часовые… «Может быть, как раз Пасторы», — подумал Немечек и вспомнил красивые круглые разноцветные шарики и среди них даже два стеклянных. Его до сих пор мучила досада при мысли, что именно тогда, когда он пустил свой шарик и должен был выиграть столько красивых шариков, прозвучало это чудовищное слово: «Эйнштанд»…

— Ой! — вдруг вскрикнул он. Бока и Чонакош замерли в испуге.

— Что такое?

Немечек привстал на коленях, глубоко засунув палец в рот.

— Что с тобой?

Не вынимая пальца изо рта, Немечек ответил;

— В крапиву наступил — рукой!

— Соси, соси пальчик, мамочка! — посоветовал Чонакош; но сам, не будь дурак, обмотал себе руку носовым платком.