Мальчишка с собакой - [5]

Я люблю, когда дождь. Речка вспухает, становится мутной, а по дорогам и тропинкам в овраг скатываются ручьи.

— Смотрите, спутник полетел, — сказал Женя.

Я уставился на небо, но, кроме нескольких тусклых звезд, ничего не увидел.

— У меня есть подзорная труба, — сказал он. — В нее все спутники видны.

— Я ни одного не вижу, — поглядел я на небо.

— Их много летает, — сказал Женя. — Просто люди на них не обращают внимания…

Мы вчетвером сидим на крыше тети Марьиного дома и по очереди смотрим в подзорную трубу. Крыша крутая, и нужно все время быть начеку, а то, чего доброго, съедешь по замшелой дранке и сверзишься прямо в сад. Внизу носится Орион и скулит. Он хочет к нам, на крышу. Тети Марьи нет дома. Она с бригадой на сенокосе. Вернется завтра к обеду.

Длинная выдвижная труба установлена на треногу. В окуляр видны яркие звезды и маленькие блестящие спутники. Их действительно много на небе. Они появляются у кромки леса, мерцая, как звезда, двигаются по темному небу и постепенно теряются среди других звезд. Иногда рядом летят сразу два спутника.

— Вот это наш «Космос», а это — последняя ступень американской ракеты… — объяснял Женя.

— Откуда ты знаешь? — не выдержал Мишка.

— Я каждый вечер смотрю, — сказал Женя.

— А как эта звезда называется? — спросила Наташка. Она смотрела в трубу и пальцем показывала в небо.

— Рядом с Большой Медведицей? — спросил Женя.

— Нет, Медведицу я знаю… Ну, вот эта яркая, а рядом еще три.

— Это созвездие Волосы Вероники.

— Волосы Вероники… — шепотом повторила Наташка. — Какое красивое название.

— А это что за звезда? — небрежно ткнул Мишка пальцем в небо.

— Марс, — сказал Женя. — Планета.

— Верно, — сказал Мишка.

— А это? — спросил и я.

— Гончие Псы…

Я только диву давался: откуда он все знает? И Мишка перестал задираться. Глаз у него почти совсем закрылся, так что ему удобно смотреть в трубу, не нужно прищуриваться. Это всегда так, после драки отношения начинают налаживаться. Наша дружба с Мишкой тоже началась с драки.

Мы долго сидели на крыше, рядом с печной трубой. Ориону надоело лаять, и он улегся на тропинку и морду положил на лапы. Когда он поднимал голову, чтобы посмотреть на нас, глаза его вспыхивали красноватым светом. Женя рассказывал про звезды и показывал их нам. Жалко, что облака закрыли полнеба.

Наташка смотрела Жене в рот. И глаза у нее мерцали, как эти далекие звезды. А Женя, наоборот, отворачивался от нее и смотрел на Мишку. И я чувствовал, что все это он рассказывает для Мишки. Наверное, и Мишка это понял и перестал волком смотреть на Женю.

Когда мы спустились вниз, тучи закрыли все небо. Стало темно, в саду зашумели яблони.

Орион подбежал к нам и всем по очереди положил толстые лапы на плечи. Так он выражал свою радость и дружелюбие. Над лесом, далеко-далеко, полыхнула молния.

— Ура, — сказал Мишка. — Будет дождь!

— Космонавты в дождь не стартуют, — сказал Женя, глядя на небо. Здесь может идти дождь, а там… звездное небо. Может быть, сейчас космонавт на лифте поднимается в ракету… Четыре, три, два, один… Старт!

— Разве они на лифте поднимаются? — спросил Мишка.

— Знаешь, какая ракета огромная? Как башня! Попробуй заберись без лифта!

Орион зарычал и подбежал к калитке. Там замаячила чья-то тень.

— Я ее ищу, давно пора ужинать, а она вон где околачивается? послышался женский голос. Это Наташкина мать.

— Спокойной ночи, — сказала Наташка и метнулась к калитке.

Мы еще немного постояли и тоже пошли. Женя проводил нас.

— Я проиграл «американку», — сказал Мишка. — У меня есть охотничий нож с костяной рукояткой… Хочешь?

Этот нож Мишке подарил отец. Когда они вместе уходили на охоту, Мишка прикреплял нож к поясу и гордо шествовал по деревне. Я знал, что этот нож самая большая Мишкина ценность.

Женя улыбнулся и покачал головой.

— Что же ты хочешь? — спросил Мишка.

— Кто такая ропуха? — спросил Женя. — Я у всех спрашивал… Никто не знает, что такое «ропуха»…

— Жаба, — сказал Мишка. — Обыкновенная жаба…

И расхохотался, а за ним и мы.

Три дня Женя не выходил из дома. Три утра подряд он не ездил на велосипеде на станцию и не читал газет. Орион, распластавшись, лежал на крыльце и никого, кроме тети Марьи, не пропускал в дом.

Наташка специально сбегала в поле и спросила у тети Марьи: что случилось? Почему Женя сидит дома и никуда не выходит?

— Лежит, — смеясь, сказала тетя Марья. — На полу, родимый, лежит…

— Заболел? — спросила Наташка.

— Эта у него… гипо… анамия какая-то…

И еще пуще засмеялась.

Мы ломали головы: что же это за болезнь?

И потом, почему на полу лежит?

И уж совсем непонятно: человек заболел, а тете Марье смешно!

Мы подходили к изгороди и свистели. Орион поднимал голову и сочувственно смотрел на нас. Но Женя не откликался. И даже в окно ни разу не выглянул. Тогда мы решили без приглашения пойти к нему. Но лишь открыли калитку, как с крыльца поднялся Орион и, подойдя к нам, загородил дорогу. Когда Наташка попыталась обойти его, Орион приподнял черную губу и показал большие белые клыки. Делать было нечего, и мы отступили.

И тогда Мишке пришла в голову идея.

— На чердаке есть окошко, — сказал он. — И без стекла… Попробуем?

— А я как же? — спросила Наташка.