Мальчики в лодке - [28]

Единственным убежищем для нее была работа вне дома, а не в доме. Она ненавидела домашние дела, отчасти потому, что в доме Симдарсов они никогда не заканчивались, отчасти потому, что они держали ее под постоянным зорким присмотром матери. Ухудшалось все тем, что к пятнадцати годам Джойс начала страдать от артрита, по-видимому, полученного в наследство от отца. И бесконечное мытье посуды, натирание полов и мытье окон были теми видами монотонной работы, которая лишь усиливала боль в руках и запястьях. Когда Джойс выпадал такой шанс, она сразу бежала на улицу, работать на грядках или ухаживать за животными вместе с отцом. Ему трудно было выразить свою привязанность к людям и проще было приласкать дворовую собаку, чем одного из детей, но, по крайней мере, Джойс казалось, что он был рад видеть ее рядом, и она находила его работу намного более интересной, чем домашние дела. Ведь работа на ферме часто включала в себя решение практических задач, надо было изобретать что-то новое, и это очень нравилось ей и только усиливало ее и без того немалую любознательность, которая уже помогла ей стать весьма хорошей ученицей в школе, почти ученой. Она всегда стремилась тщательно углубляться в то, что привлекало ее интерес, от фотографии до латинского языка. Ей нравилось мыслить логически, раскладывать процессы на составляющие, а потом снова собирать, – не важно, была ли это речь Цицерона или ветряная мельница. Однако в итоге мытье посуды, куча домашних дел и неусыпная бдительность матери всегда ожидали ее дома, в темных, маленьких комнатках.

Поэтому, когда Джойс впервые увидела Джо Ранца, который сидел на заднем сиденье автобуса, бренчал на гитаре, пел какие-то веселые старые песенки и сверкал своей улыбкой, показывая большие белые зубы, когда она впервые услышала его громкий смех и заметила радость в его глазах, когда он взглянул на нее впервые, ее сразу начало тянуть к этому мальчику, она увидела в нем окно в мир больше и светлее, чем ее собственный. Он казался самим воплощением свободы.

Она знала о его ситуации, знала, насколько жалким было его существование, насколько ничтожны перспективы. Еще она знала, что многие девушки отвернулись бы от такого мальчишки с фермы и что, возможно, ей следовало поступить так же. Но наблюдая, как он справляется с трудностями, видя, насколько сильным и находчивым он был, замечая, что он, так же как и она, наслаждался поиском решений практических задач и проблем, она все больше и больше им любовалась. Еще со временем она поняла, что он, так же как и она, постоянно ощущал грызущую изнутри неуверенность в себе. И больше всего она радовалась и ликовала от того, что казалось, что он заботится о ней любой, хорошей или плохой. Постепенно она решила, что однажды найдет способ компенсировать то, как мир до сих пор обходился с Джо Ранцем.

Летом 1931 года Джо получил письмо от своего брата Фреда, который теперь был учителем в Старшей школе Рузвельта в Сиэтле. Фред хотел, чтобы Джо приехал в Сиэтл, пожил с ним и Телмой и окончил последний школьный год в школе Рузвельта. Если Джо станет выпускником такого высокоуважаемого заведения, как Рузвельт, то, по словам Фреда, он, вероятно, сможет поступить в Вашингтонский университет. И после его окончания все двери для парня будут открыты.

Джо отнесся к предложению осторожно. С тех пор, как Фред взял его к себе, обратно в Нецперс, когда ему было пять, Джо всегда чувствовал, что Фред – человек слишком властный и склонный не столько помогать Джо, сколько управлять его жизнью. Фред всегда считал, что его младший братик был просто немного глуповат и что ему нужно было прямо указывать на его ошибки. Теперь же, когда Джо наконец-то начал вставать на ноги и сделал это без чьей-либо помощи, он не был уверен, что Фред так уж нужен ему, или, если на то пошло, любой другой человек, который будет указывать ему, как жить. А еще он не был уверен, что хочет жить с сестрой-близнецом Тулы. К тому же до этого он никогда не думал о возможности поступления в университет. Однако, когда он хорошенько поразмыслил над письмом брата, эта мысль начала ему нравиться. Джо всегда хорошо учился, был невероятно любознательным во многих сферах жизни, и ему понравилась идея проверить свои интеллектуальные способности. Более того, он ведь знал, что Секим вряд ли предоставит ему хорошие возможности для будущего, которое он уже начал представлять, будущего, центром которого была Джойс Симдарс и его собственная семья. И он понимал: чтобы все это стало явью, ему придется покинуть Джойс, по крайней мере пока.

В итоге он заколотил окна дома в Секиме, сказал Джойс, что вернется к концу учебного года, сел на паром до Сиэтла, переехал к Фреду и Телме и начал ходить в школу Рузвельта. В его жизни последовали странные изменения: впервые с тех пор, как он себя помнил, он плотно кушал три раза в день, и ему не приходилось тяжело работать, только посещать школу и изучать то, что ему было интересно. Он с рвением принялся заниматься и тем и другим. Джо и в этой школе стал получать отличные оценки и быстро вошел в почетный список директора. Он вступил в школьный хор и по достоинству оценил ту возможность, которую кружок давал ему, теперь он мог петь и играть в школьных спектаклях, писать музыку. Он записался в мужскую команду по гимнастике, его развитые мышцы рук и плеч позволили ему стать выдающимся спортсменом в упражнениях на кольцах, высокой перекладине и на параллельных брусьях. Кроме того, он иногда выходил в город с Фредом и Телмой, чтобы пообедать в настоящем ресторане, посмотреть новый голливудский фильм или даже сходить на мюзикл в театр на Пятой авеню. Для Джо эта жизнь казалась беззаботной и счастливой и только помогла ему еще ярче осознать – он хотел от жизни гораздо большего, чем Секим мог ему предложить.