Мальчики есть мальчики. Как помочь сыну стать настоящим мужчиной - [24]

. Однако современное поколение — или по меньшей мере его представители, бывшие передо мной, — нуждалось в способах борьбы с волнением и печалью. Кроме того, обводя взглядом помещение с мальчишками, которые сидели на трибунах, на полу и на свернутых матах, а порой и стояли, опершись о стены, я поразился тому, насколько они нуждаются в том, чтобы взрослый человек позволил им нарушить негласный запрет и побеседовать друг с другом. Они преодолели воображаемую границу — по моему указанию, но ни за что не сделали бы этого по собственной воле.

Некоторым было тяжело справиться с упражнением, и они отказывались продолжать. И хотя большинство, невзирая на неловкость, решились на участие, они все равно юлили и лавировали, упрямо не желая касаться незнакомых и запретных тем. Один мальчик настолько разнервничался, что начал отвлекать соседей, после чего открыто признался: «Мне не о чем рассказывать». И Ньюкирк, и психолог Уильям Поллак (автор книги «Настоящие мальчики. Как спасти наших сыновей от мифов о мальчишестве») точно описывают «двойные стандарты» в сфере эмоционального взаимодействия мальчиков. Поллак сказал следующее: «Мальчик знает: если он сам сядет и начнет говорить о своих низких оценках, болезни матери или одиноких выходных, он нарушит „мальчишеский кодекс“»¹¹.

Когда мы обсуждали результаты упражнения, я пришел именно к таким выводам — чем не преминул поделиться с мальчишками. Большинство мужчин привыкли скрывать свои внутренние переживания. Прежде чем начать консультацию с позиции взрослого человека, я признался мальчикам, что не помню, когда сам последний раз давал волю чувствам. На самом деле я вообще не мог вспомнить, чтобы кто-то спрашивал меня о моих ощущениях, — ни родители, ни учителя, ни тренеры, ни даже друзья этим не интересовались. Если эмоциональный интеллект заключается в чтении чувств и переводе их на язык слов, то я, по сути, стал слепым и немым в этом плане. Совсем как некоторые мальчики до этого, я испытывал сильное смятение, желая поделиться тревогами с ближайшими друзьями или родителями. Я понимаю мальчиков, которым «не о чем рассказывать». Моя эмоциональная сторона всегда была покрыта завесой тайны, и я был совершенно не в силах понять, как мне выразить чувства.

Очевидно, результаты исследования о «настоящих мужчинах» верны и за подавление чувств действительно приходится платить. К счастью, правила чувствования, определяющие эмоциональное развитие, меняются. Доктор О’Нил, основываясь на анализе исследований, поделился оптимистичными прогнозами. «В Америке происходит сдвиг парадигмы того… как жители США воспринимают мужскую эмоциональность, — пишет он. — Мужчины как никогда прежде свободны быть уязвимыми, эмоциональными людьми»¹².

Отчасти такие изменения обусловлены практической необходимостью, ведь современный мир все чаще требует «мягкого» подхода к воспитанию в мальчиках заинтересованности, упорства и умения держать себя в руках. Знаменитая книги Дэвида Гоулмана «Эмоциональный интеллект», выпущенная в 1995 году, передала дух эпохи и пробудила новый интерес у научного сообщества. Эмоциональный интеллект, который, согласно определению организации «Collaborative for Academic, Social and Emotional Learning»[9] (CASEL), включает в себя навыки самосознания, самоуправления, социальной сознательности, общения и ответственного принятия решений, с тех пор стал предметом тысяч исследований¹³. Рост количества школьных программ, включающих в себя социально-эмоциональное обучение (англ. social-emotional learning, SEL), является прямым результатом распространения концепции. К 2005 году 60 % школ в США ввели программы по обучению эмоциональным навыкам.

Анализ более двух сотен исследований SEL-программ, проведенный в 2011 году, подтвердил эффективность данного подхода в 270 000 случаев. Авторы заключили: «Социально-эмоциональное обучение усиливает приверженность детей школе, дисциплине и достижениям в учебе»¹⁴. В результате опроса учителей, проведенного в 2012 году, было обнаружено следующее: «Педагоги знают, этим навыкам можно обучить; желают, чтобы школы как можно чаще включали данную практику в расписание, инструкции и школьную культуру; и уверены, государственные образовательные стандарты должны отражать данную тенденцию»¹⁵. Прошло много лет с тех пор, когда идеалом мужественности считали стойкость, сдержанность и мрачную решимость; за это время мальчики успели узнать очень много о своих эмоциях.

Йельский центр эмоционального интеллекта разработал подход, «позволяющий включить эмоции в самую основу школьного образования». Он теперь применяется в 1200 общеобразовательных, чартерных[10] и частных школах в США и за пределами. Программа нацелена на обучение преподавателей тому, как воспитывать в детях умение узнавать, понимать, называть, выражать и контролировать эмоции (концепция «RULER»). Когда Марка Бракетта, основателя и директора Центра, спросили, насколько хорошо школы приняли его концепцию, он ответил: «Честно говоря, нас завалили предложениями о сотрудничестве. Теперь мы каждый год получаем сотни заказов на обучение учителей в общеобразовательных, частных и чартерных школах»