Мальчик в больших башмаках - [28]
Если бы ребята понимали по-немецки, они могли бы услышать, примерно, такой диалог:
- Мы с тобой славно закусим, Пауль,- сказал один из солдат, вытирая платком вспотевший лоб.
- Я не против, Ганс. Должен тебе сказать, я здорово проголодался. Пожалуй, один слопал бы эту овцу.
- Мы можем часок отдохнуть. Иди собирай дрова, а я сниму с нее шкуру.
- А знаешь, если мы сейчас вернемся, нас запрягут в работу. Надо же поправить взорванные рельсы, закопать мертвых…
Ганс снял автомат, пояс, засучил рукава.
- Я - мясник. Мне гораздо приятнее это занятие, чем любое из тех, которые подготовил для нас фельдфебель.
- Да-да,- согласился Пауль, расчищая место под дубом.
Вскоре запылал костер. Зашипела на вертеле баранина.
Вкусный запах жареного мяса разнесся вокруг, попал н в дупло к мальчикам. У Янека и Вани потекли слюнки. Гитлеровцы достали хлеб, вилки. Ганс взял флягу, отвинтил крышку, понюхал, потом, поболтав флягой возле уха, сказал:
- Ром… Мы славно позавтракаем, Пауль.- Он положил флягу и, глядя на свои окровавленные руки, спросил:- Далеко вода?
- Не очень, прямо по тропинке…
Ганс отправился к ручью, а Пауль, взглянув на костер, ушел за дровами в лес.
Этого только и ждал не спускавший глаз с гитлеровцев Янек. В одно мгновение он был уже внизу. Подбежав к костру, начал хватать из солдатского котелка куски жареной баранины и совать их в рот и в карманы. Потом отхлебнул из фляги. Ром показался ему невкусным. Янек бросил флягу. Ее содержимое полилось вон.
Очутившись снова рядом с Ваней, Янек протянул ему кусок мяса:
- На, Иванек…
Первым к костру вернулся Ганс. Он искупался в ручье и был готов с аппетитом взяться за еду.
- Ну-с, сначала глоток рома,- решил он, протягивая руку к фляге. Она показалась ему подозрительно легкой.- Неужели вылакал?- пробормотал бывший мясник, багровея от подступающей злобы.
Ганс знал, что Пауль по пропускал случая украсть даже у товарищей. Но такой наглости он никак не ожидал. Еще больший гнев охватил его, когда он увидел, что котелок наполовину пуст. В этот момент совсем некстати раздался голос Пауля:
- Я вижу, ты уже принимаешься за дело…
Он приблизился с охапкой дров в руках. На лице его была обычная плутоватая улыбка, которая Гансу на этот раз показалась пьяной.
- А ты, я вижу, уже кончил дело,- прошипел Ганс, свирепо взглянув на Пауля.
- Разумеется,- ответил тот, думая, что речь идет о дровах.- За мной остановки не будет.
- Так дожирай,- сказал Ганс и, не сдержав ярости, с силой швырнул флягу Паулю в лицо.
На секунду Пауль остолбенел. Однако звон пустой фляги, больно ударившей его по лбу, и котелок, в котором уже не было мяса, подсказали, как ему показалось, правильный вывод: «Сожрал, пока я возился с дровами». И не столько от боли, сколько от обиды н злости, он заревел, как бык. На голову Ганса полетели дрова, а вслед за ними сам Пауль двинулся с поднятыми кулаками на обидчика.
- Скотина,- прошипел он.
- Ты еще будешь драться! - простонал Ганс.- Я тебя, негодяя, проучу.
И он с размаху ударил Пауля в грудь волосатым кулаком. Тот оступился и упал па оружие. Сухая хворостинка во время драки попала на спусковой крючок. Падая, Пауль надавил па нее… Автомат вздрогнул. Пауль успел только судорожно подтянуть под себя ноги и застыл, скрючившись.
- Проклятие! - простонал Ганс.
Несколько минут он был в полном смятении: хватался за голову, в отчаянии разводил руками, со злостью пинал ногами все, что лежало под дубом.
- Закусили! Что я скажу фельдфебелю? Это может кончиться для меня очень плохо.
Ганс быстро начал приводить себя в порядок: застегнул пуговицы мундира, надел снаряжение. Он согнулся, чтобы поднять автомат убитого, но раздумал и ничего не тронул из вещей, принадлежавших Паулю. По всему было видно, что он не будет докладывать начальнику о гибели приятеля. Если спросят, скажет: разошлись в лесу, дальше он ничего не знает. Убили… Кто? Мало ли кто… Может, те, кто взорвал рельсы…
Еще раз внимательно оглядев себя, Ганс двинулся в путь. Сделав, однако, несколько шагов, остановился, о чем-то подумал. Вернулся. Съел все, что оставалось в котелке, вытер платком жирные губы и, не взглянув на убитого, удалился.
Мальчуганы, наблюдавшие всю эту жестокую сцену, были напуганы пе меньше, чем сам Ганс. И все же, только солдат скрылся, они проворно слезли с дуба. Впопыхах Ваня не заметил, как сухой сучок, легонько царапнув его по груди, разорвал золотую цепочку и медальон с фотографией отца упал в траву.
Янек торопил:
- Я знаю лес. Мы выберем другое место. Бежим!
- Погоди,- сказал Ваня.- Возьмем кинжал?
- Возьмем.
- И котелок?
- Ну, давай.
- А мясо?
- И мясо…
Пока Янек резал мясо, Ваня подошел к убитому, поднял автомат. Он был точно такой, как тот, который он передал в партизанский отряд.
«Кто с ним сейчас воюет, с тем автоматом?» - подумал Ваня, забрасывая оружие на плечо.
У СЫРОЙ МОГИЛЫ
Гитлеровцы торопились. Пойманных в лесу беглецов вновь загнали в уцелевшие товарные вагоны. Мертвых оттащили к лесу. Среди них и была Юлия Адамовна. Она не умерла тогда в вагоне, а только потеряла сознание. Это она толкнула Ванюшу в спину и шепнула:
- Беги…
Бабушка приоткрывала украдкой глаз и присматривалась, нет ли среди пойманных в лесу ее внука. Рядом несколько пленных под охраной немецкого солдата копали яму. Работа подвигалась медленно. Немец злился, кричал:
