Мальчик, сделанный из кубиков - [23]

Он брыкается, не давая мне подойти, содрогается всем телом от гнева и горя. Я немедленно чувствую себя виноватым – ну, в самом дальнем уголке сознания, где еще сохраняется достаточная степень осознанности, чтобы мне не переключиться на автопилот, когда случается взрыв. Впрочем, я слишком заведен, чтобы прислушаться к ней, я не в состоянии свернуть с пути, на который уже вступил, слишком много раз я уже им проходил.

– Сэм, плевать мне на твои вопли, я же велел тебе выключать, а теперь живо в постель!

Выскакиваю в коридор, хватаю из ванной его зубную щетку и сую ее ему в лицо. Он рыдает, лежа на полу, такой жалкий, маленький и одинокий: тощие руки закрывают лицо, пижама с супергероями задралась на животе. Я волоку его в кровать, движимый исключительно тупой решимостью уйти. Адреналином вымотанности и страха.

– Я не сохранил мой дом, – снова и снова повторяет он сквозь негромкие подвывания и слезы.

– Что происходит? – раздается голос Джоди.

Она откуда-то появляется в коридоре. Я даже не слышал, как она вошла. Мой гнев быстро сменяется смущением. Такое чувство, будто меня поймали с поличным.

– Он отказывался выключить приставку, поэтому я выключил ее сам. Теперь он рыдает.

– Он выключил ее, мама, а я не успел сохраниться. Теперь мои свиньи пропадут.

Она смотрит на меня обвиняющим взглядом.

– Ой, разбирайся со всем сама, – бросаю я.

И, выскочив из комнаты, сбегаю по заминированной игрушками лестнице. Пока я расхаживаю по гостиной туда-сюда, чувствуя, как меня переполняют адреналин и стыд, наверху слышится успокаивающий голос Джоди. Потом появляется она сама.

– Почему ты не дал ему сохранить игру? – полушепотом возмущается она.

– Тебя там не было. Я сто раз его попросил.

– Мог бы взять у него джойстик и сам сохранить.

– Я понятия не имею, как это делается! И вообще, если я велел ему выключить приставку, значит он должен ее выключить!

– Неужели нельзя было не давить на него? Это единственное, что доставляет ему хоть какую-то радость!

– По-твоему, я в этом виноват?

– Господи, Алекс, теперь ты решил прицепиться ко мне? У меня был такой хороший вечер, я не хочу приходить домой и портить все очередным скандалом.

Ее слова на несколько секунд повисают в воздухе, и до нас обоих доходит, что она сказала. Именно поэтому я сейчас живу у Дэна. Именно поэтому мы разошлись. Но признать проблему куда проще, чем решить ее. За пеленой стресса и измотанности я отдаю себе отчет в том, что делаю все не так, я просто никак не могу изменить это. Я не в состоянии перестать. Поэтому продолжаю.

– Я думал, если мне удастся уговорить его выключить приставку, он без пререканий уляжется спать. Но, как видишь, я не сдержался. Снова все испортил. Прости.

– Речь не о тебе, речь о Сэме и о том, что ему нужно! У тебя есть определенное представление о том, как все должно происходить в нашей жизни, но ты не можешь контролировать все! Тебе нужно каким-то образом научиться с этим жить. Алекс, я до смерти устала от этого всего. Пожалуйста, поднимись наверх, скажи ему «спокойной ночи», только держи себя в руках. Пусть говорит об этой дурацкой игре, если ему так хочется. А потом уходи.

Обескураженный этой неожиданной вспышкой и совершенно недвусмысленным указанием в конце, я лишь молча киваю и поднимаюсь обратно на второй этаж. Сэм уже спит, мирно свернувшись калачиком. Одеяло съехало и комком лежит на полу. Когда я поднимаю его, чтобы укрыть Сэма, в глаза мне бросается фотоальбом с видами Лондона, погребенный под кучей раскрасок и пустых коробок из-под «Лего». Осторожно укутываю ребенка одеялом. Его глаза на миг распахиваются, и он приподнимает голову над подушкой, но тут же падает обратно, не просыпаясь. Когда он был младше, мы с Джоди по ночам пробирались в его комнату после очередного дня, полного стычек и скандалов, и буквально упивались покоем. Мы говорили о том, что завтра справимся со всем лучше, что все будет совсем по-другому. Мы обнимали друг друга и договаривались, что не будем выходить из себя, потому что посмотрите только на этого маленького ангелочка, такого милого паиньку. А потом все шло по-прежнему.

Когда я спускаюсь на первый этаж, Джоди выходит мне навстречу со стаканом воды в руке. Вид у нее сияющий, от нее до сих пор пахнет летом. Ловлю себя на том, что мне до смерти хочется услышать от нее «возвращайся». Но сейчас до этого так далеко. Может, мне удастся хотя бы немного загладить свою вину, иначе я опять буду всю ночь снова и снова прокручивать в голове произошедшее, вместо того чтобы спать.

– Как Клер? – выдавливаю я.

– Нормально. Ее беспокоит Мэтт. Я не очень знаю почему. Видимо, он от нее немного отдалился. Ты ничего такого не замечал?

Качаю головой. О чем дальше говорить, непонятно.

– Сэм показывал тебе, что он делает в «Майнкрафте»? – забрасываю пробный шар.

Теперь, когда разговор вернулся к Сэму, Джоди внезапно слегка оживляется.

– Еще бы! «Мама, я построил дом, мама, я построил забор, мама, волк ест моих коров…»

– Хотя меня немного беспокоит, что приставка стоит в его комнате.

Джоди вздыхает, и я немедленно понимаю, что тема взрывоопасная и сейчас не самый подходящий момент ее поднимать. Наши отношения теперь больше всего похожи на попытку пройти по яичной скорлупе – причем на мне «мартенсы» со стальным носком.