Мальчик с одним именем - [13]

Джонс, как обычно, поливал куст в лунном свете. Но на сей раз он утоптал всю крапиву с папоротником вокруг, чтобы освободить пространство для роста, ведь теперь можно было не бояться, что его найдёт Мэйтланд. Как только в лейке закончилась вода и Джонс развернулся в сторону дома, он внезапно заметил крошечный плод, спрятанный в колючей листве куста. Плод был округлым, фиолетового оттенка, размером с ягоду голубики.

Обрадовавшись, Джонс встал на колени перед кустом. В книге Мэйтланда было сказано, что ягоды появлялись крайне редко, и Джонс осторожно осмотрел весь куст в поисках других плодов. Но он ничего не нашёл, не считая цветочка, дававшего надежду на появление ещё одной ягоды.

Как только он потянулся, чтобы сорвать ягоду, куст обхватил себя маленькими веточками, словно боясь потерять свой единственный крошечный фрукт.

– Я тебе ничего плохого не сделаю, – мягко сказал Джонс. – Но мне нужно забрать эту ягоду. Мэйтланда больше нет, так что мне надо узнать, кто я вообще такой. Я и дальше буду за тобой ухаживать, обещаю. Я тебя не оставлю. Но мне надо вспомнить, кем я был до того, как меня нашёл Мэйтланд. Может, кто-то захочет со мной увидеться. – Он приподнял рубашку, демонстрируя маленький красный шрам в районе пупка. – Ты часть меня, помнишь об этом? Я бы никогда не смог забыть.

Ветки куста медленно расступились, позволив Джонсу сорвать ягоду с древовидного стебля. Он осторожно держал плод между пальцами, точно помня, что дальше предполагалось делать согласно книге Мэйтланда, – он это выучил в ожидании подходящего момента.

– Я хочу вспомнить последний раз, когда я видел маму или папу, – твёрдо произнёс он. – Я хочу их увидеть, чтобы получить шанс хоть что-то про них узнать. – Он поместил ягоду в рот. Кожица плода лопнула, когда он её прикусил, мякоть была сладковато-едкой, напоминавшей вишню. Он сглотнул и занервничал в ожидании того, что ему предстояло увидеть, размышляя, возможно ли было получить объяснение тому, что его оставили на ступеньках церкви, где его и нашёл Мэйтланд.

Внезапно Джонс почувствовал нестерпимое желание закрыть глаза. Он уставился в темноту внутри себя, и воспоминание начало воспроизводиться, чёткое, словно фрагмент фильма…

…он пристально смотрел в лицо женщине с тёмными волосами и зелёными глазами. Она ворковала, легонько его качая. А затем она повернулась, чтобы полюбоваться на себя в зеркале в полный рост, стоявшем за ней, и Джонс увидел, что она держала младенца нескольких месяцев от роду, одетого в голубые ползунки. Это был он! Он смотрел на себя! Значит, эта женщина, эта красивая темноволосая женщина с зелёными глазами была его матерью.

Когда она укладывала его в кроватку, Джонс успел заметить в отражении двух людей, входивших в комнату. Первым был мужчина, красивый голубоглазый блондин. Второй вошла пухленькая женщина средних лет. Ей было около пятидесяти. Её каштановые волосы были собраны в тугой пучок.

– Энджела хотела его увидеть, перед тем как он уснёт, – сказал мужчина, приобняв темноволосую женщину за талию, и они вместе смотрели, улыбаясь, на малыша Джонса в его кроватке. Над ним бесшумно кружила конструкция из серебристых звёзд и полумесяца, но её заслонило собой лицо пухленькой женщины, которая склонилась над Джонсом с широкой улыбкой на добром лице. У неё были идеальные белые зубы, пухлые красные губы и безупречно чистая кожа. Она принюхалась, словно мальчик был свежеиспечённым пирогом.

– О, – проворковала она. – Какой милашка. Он прелесть. Вы должны им гордиться.

– Мы гордимся, – ответил мужчина. – Но давай сейчас оставим его в покое. Мы пытаемся приучить его к режиму, чтобы и самим немного поспать, – рассмеялся он. И все трое вышли из комнаты, выключив свет, прежде чем закрылась дверь.

Джонс урчал и задыхался, пиная воздух. Но он оцепенел, когда увидел за рейками кроватки, как мужчина в бейсболке и пальто вышел из стены, словно призрак. То был Мэйтланд. Он держал в руках револьвер.

Маленький Джонс ни звука не проронил, когда Мэйтланд наклонился и поднял его. Мужчина начал что-то шептать. Его голос становился то выше, то ниже, пока он резко не остановился, чтобы вырвать каштановый волосок с головы малыша. Как только он положил волос на матрас по центру кроватки, тот пустил ростки. В течение нескольких секунд появилась макушка с тысячами коричневых волосков. Но это было ещё не всё. Вскоре в кроватке появилась голова ребёнка. Сначала на ней ничего не было, но очень скоро стали проявляться черты лица Джонса. Его глаза. Его рот. Его губы. Мэйтланд крепко держал настоящего Джонса, пока его копия продолжала расти. Дальше появилась шея, выросли плечи и руки, а следом и тело с ногами, пока новейшая полная копия Джонса в голубых ползунках не оказалась в кроватке. Мэйтланд удовлетворённо кивнул и унёс настоящего Джонса с собой.

Он крадучись спустился по ступенькам в коридор. Прокрался мимо комнаты, за закрытой дверью которой были слышны голоса и смех.

На комоде лежала стопка открытых писем. На крючках висели пальто.

Мэйтланд тихонько открыл входную дверь, прикрыл её за собой и побежал по подъездной дорожке, пока не оказался на безлюдной улице, освещённой оранжевым светом фонарей. Джонс слышал, как вокруг свистел ветер, как тяжело дышал Мэйтланд и как револьвер что-то бубнил.