Мальчик по имени Коба - [9]

Через две недели Бог услышал молитвы Кеке. Уже утром на третью неделю Сосо почувствовал себя лучше. Температура спала. И только рябины сохранятся у него на всю жизнь. Да синеватые белки глаз.

– Слава Богу! – молилась Кеке,-что это была не черная оспа!

И долго еще люди из округи стороной обходили несчастный дом Безо. Настороженно шептали что-то друг другу. Огля-дывались. Не слышит ли их разговоры нечистая сила,которая,как всем известно, тихо и негласно ходит по пятам нашей тени.

А что светлейший князь Амилахвари? А он исчез. Раст-ворился в теплом воздухе Гори и Тифлиса. Поговаривали,что умер от какой-то страшной болезни чуть ли даже не в Москве. Ну. Для богатых это не удивительно. Они могут позволить себе многое. Но что удивительно! Так это то,что Сосо по осени приняли в духовное училище Гори.

Сосо должен был учиться,учиться и учиться. Учиться для того,чтобы заслужить благосклонное отношение к себе началь-ства. А именно это-”благосклонное отношение” и было ему противно. Более чем противно. Пока он чувствовал удивление перед этими людьми в черных одеждах,издающих неповторимый запах склада, мышей, пота и нечесаных волос. Между ними шла непрестанная и тайная вражда национально-религиозного харак-тера. С одной стороны, эти строгие бородатые люди боролись за независимость грузинской церкви. И вышибали грузинский язык из своих учеников, заставляя их говорить по-русски. Изменяя грузинское миропонимание жизни. Священники русской нацио-нальности,которых было большинство,строго бдили выполнение постановлений петербургского Синода, от которых зависило их собственное благополучие.Писали кляузы на своих грузинских собратьев по вере и исполнению катехизиса. Ведь церковная должность освобождала от воинской повинности и личных податей. За нее держались потому, что,кроме молитв,выполнения часов и кляуз,ничего не умели делать.А при исправном ис-полнении своих обязанностей получали и жалование,и стол.И что было не менее важно,они получали,хотя маленькую,но власть, власть, распространяющуюся на души юношей из бедных се-мейств, получающих образование в духовной школе.

Но все это одиннадцатилетний Сосо с холщевой сумкой под мышкой еще не очень ясно себе представлял. Когда по осени начал ходить в духовную школу. Он видел как величественно, гордо и независимо вышагивали учителя и инспектор духовной школы, переходя из одного класса в другой, из одного помещения в следующее. Это удивительная важность, надменность, с которой они несли свои рясы, головы и плечи были для Сосо венцом честолюбия. Только ему хотелось как раз обратного.

Чтобы не они были важными, грозными и независимыми. Чтобы не ему приходилось им кланяться. Чтобы это не он стоял по стойке “смирно” перед их пустыми взглядами, устремленными поверх его головы. А как раз наоборот. И это “наоборот” ему казалось таким естественным и для него понятным,что вот столило только зажмурить глаза, перенестись в какое-то неиз-веданное время. И это “наоборот” уже просто так и наступит. Он даже как-то пробывал зажмуривать глаза. Но “наоборот” не приходило. А перед глазами были только какие-то синие круги. Они, эти круги расходились, затем выпучивались как глаза кота в темноте. А затем так же неожиданно собирались в одну точку.

-Джугашвили! Что вы здесь попусту отираетесь со своей холщевой сумкой под мышкой.Зайдите ко мне.

Это был голос инспектора Бутырского. Грозы всех учеников духовной школы. Которого боялись и которого ненавидили не только учащиеся,но и учащие. У Бутыркого было много согля-датаев,которые, и это было даже заметно по их поведению, обычно сторожили своего наставника при появлении его из туалетной комнаты. Куда инспектор Бутырский постоянно заскакивал. Возможно это было связано с непорядками в его мочевой системе. А возможно и с другими не менее важными обстоятельствами. Бог его знает. Но тем не менее наушники сторожили своего патрона у этого ответственного места и по одиночке заскакивали к нему в кабинет. В котором как говаривали сведущие люди помимо картин,изображавших Госу-даря и членов петербургского Синода, были новые резные кресла и широкий стол под зеленым сукном.

Сосо с удивлением вытаращил глаза на своего начальника. Поскольку как раз находился на довольно значительном рассто-янии от места, где был расположен туалет преподавателей.

Но его долговязая, жилистая фигура и даже все его лицо с враз покрасневшими рябинами, несколько напряженное от такого неожиданного предложения выражали готовность следовать за инспектором.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

“Блажен муж,который не ходит

на совет нечестивых и не стоит на пути грешных

и не сидит в собрании развратителей…”

Пс.,1,1.

В кабинете инспектора Бутырского действительно все было так, как об этом рассказывали бывавшие здесь ученики.

Тяжелый мраморный чернильный прибор украшал стол зеле-ного сукна. А кресло Бутырского за этим столом было обтянуто светлой свиной кожей с выдавленными гербами самого что ни на есть светского содержания. Было абсолютно непонятна причина появления такого кресла в таком учреждении. А тем не менее, никто, из бывавших здесь, о наличии такого “чуда” даже и не рассказывал. Словно это была тайна за семью печатями. О которой-то и рассказывать было почему-то непристойно и даже просто невежливо по отношению к такому священодейст-вующему лицу. Кресло как бы овеществляло власть и силу обладателя столь достойного кабинета. И потому все ,видимо, видевшие это чудо, разевали рты от уважения. Рты, которые смыкались напрочь тяжелыми засовами чертовщины, когда посе-титель покидал это удивительное место власти. Создавалось даже впечатление,что Бутырский сознательно, иногда, приглашал в свой кабинет учеников,которые вовсе и не были его соглядата-ями. А затем проверял. Расскажет кто-нибудь среди учеников об этом кресле помимо упомянутых картин и стола или нет. И ведь, похоже, получалось так,что об этом самом кресле ну никто ни слова не говорил. Ни гу-гу. Это было чудом, которое не подвергалось наушничеству. И вообще не обсуждалось.