Мальчик из Уржума. Клаша Сапожкова - [52]
После этого Сергей и Саня задули свечу и осторожно вышли из амбара, постояли с минуту на дворе, прислушиваясь, не идет ли кто.
Нет, шагов не слышно. Ночь была темная, жаркая, в траве трещали кузнечики.
Мальчики осторожно, на цыпочках прошли по двору и вышли на улицу.
На каланче пробило двенадцать часов. Город Уржум спал. Все окошки в домах были черные. Фонарь на углу Полстоваловской давно погас — летом его тушили рано.
Сергей и Саня зашагали к базарной площади. Вот и собор, а за ним чернеет площадь. Пригнувшись, они побежали к пустым деревянным прилавкам, на которых в базарные дни приезжие крестьяне расставляли деревенский товар — крынки с молоком и плетушки с яйцами.
Молча и быстро товарищи начали разбрасывать по прилавкам листовки.
На площади было тихо, но со всех сторон слышался хруст и пофыркиванье. Это жевали сено распряженные лошади, а неподалеку от них стояли возы с поднятыми вверх оглоблями. На возах и под возами спали крестьяне, съехавшиеся еще с вечера к базарному дню. Изредка одна из лошадей чего-то пугалась, начинала бить копытом по мягкой земле и ржать.
— Н-на, лешай!.. — слышался из-под воза сонный голос. На возах шевелились и поднимались люди.
Сергей и Саня тотчас же прятались за прилавками, прислушиваясь к шороху, а потом опять принимались за работу.
Скоро все прилавки были покрыты белыми листовками.
— Ну, готово, — шепнул Сергей, — теперь нужно скорей бежать на Малмыжский тракт.
Они побежали. До Малмыжского тракта было не так-то близко, а с работой надо было покончить до утра.
Сергей остановился, вытащил ив кармана несколько листовок и с размаху ловко перебросил их через высокий забор в сад.
У одного из домов с высоким забором и резной железной калиткой Сергей остановился, вытащил из кармана несколько листовок и с размаху ловко перебросил их через высокий забор в сад. Саня испуганно схватил его за руку. В этом доме жил сам уездный исправник.
— Бежим!
Сергей толкнул Саню в бок, они понеслись во всю прыть. Когда улица осталась позади, Сергей сказал шепотом:
— Пускай знают, что революционеры и ночью не спят.
Под городским садом ребята сняли сапоги и перешли Уржумку вброд. На той стороне реки сразу же начинался Малмыжский тракт. По обеим его сторонам темнел лес.
Едва только Сергей и Саня добрались до тракта, как где-то позади неожиданно раздался короткий пронзительный свисток. Казалось, свистят совсем близко. Сергей и Саня опрометью бросились бежать к лесу. В нем можно было отлично укрыться от погони.
За первым свистом раздался второй, еще громче и пронзительней, и, наконец, все смолкло.
— Стой, — остановил Саню Сергей. — Куда разогнался? Нужно листовки разбросать!
— Верно, — сказал Саня, переводя дух.
Они пошли по дороге, оставляя листовки то там, то здесь, то в придорожных кустах, то по обочинам дороги.
Через полчаса все до одной листовки были разбросаны.
— Обратно пойдем другой дорогой, — предложил Сергей. — Черт его знает, кто это свистел. Свисток был полицейский. Может, караулят у брода…
Он хорошо помнил совет Спруде быть осторожнее.
Дорога шла через болото. Белый туман низко стлался по земле, и трудно было разглядеть тропинки. Приходилось наугад прыгать с кочки на кочку. Ребята часто проваливались в холодную болотную воду. Ветки елок хлестали их по лицу.
— Ничего, придем домой — обсохнем, — подбодрял Сергей товарища.
Саня так вздыхал, точно тащил на спине тяжелую ношу.
На улицах города начинало светать, когда мокрые, усталые, но довольные своей работой приятели вернулись домой. У себя в амбаре они с жадностью съели приготовленную бабкой краюху хлеба и выпили целую крынку молока. Потом развесили мокрую одежду и улеглись спать.
Первое известие о разбросанных по городу листовках принесла на Полстоваловскую бабушка Маланья. Она только что вернулась с базара, перепуганная и даже сердитая. Черный платок ее съехал на сторону, бабушка запыхалась.
— Господи Иисусе, — рассказывала она, — пошла я на базар, думала — куплю к празднику полголовки и ножки свиные на студень. А там точно острожный двор. Пристав бегает, полицейский надзиратель бегает, городовые бегают. Шуму, крику, в свистки свистят… Какие-то бумажки ищут. Нынче ночью, говорят, студенты-крамольники по городу бумажки разбросали, а в бумажках всякие слова против царя написаны. Уж где только не накидали этих бумажек! И на Малмыжском тракте, и на базаре полным-полно, и по всему городу… Да это еще что! Владимир Иванович рассказывает, будто у исправника в беседке целый ворох нашли. Господи Иисусе! Вот ведь какие бесы бесстрашные!..
Сергей и Саня переглянулись и захохотали.
— Что смешного-то? Чего зубы-то скалите? Ведь за такие бумажки людей в Сибирь гоняют, а им смешки!..
Старуха долго еще ворчала. Ей и в голову не приходило, что «бесы бесстрашные» — это ее внук Сережа и самарцевский Санька и что у нее на дворе за баней зарыта тайная типография.
Весь день Сергей ходил точно после выдержанного экзамена.
Он видел, как мимо их дома, придерживая шашку, пробежал полицейский надзиратель Петушок в непомерно большой фуражке. За Петушком вышагивал длинный рыжеусый Дергач, а за ним, задыхаясь, еле поспевал тучный пристав. Через десять минут после них, поднимая на Полстоваловской облака пыли, промчалась пролетка с исправником.
