Мальчик из Ленинграда - [2]
Я очень обрадовался приезду военного. Мы с мамой теперь не одни будем. Когда папа не вернулся с фронта, мне стало казаться, что у нас в доме пусто. И я радовался каждому гостю. А этот, может, с нами останется? Будем вместе жить, вместе Ленинград защищать. Вот хорошо-то!
Я огляделся и начал прибирать комнату к приходу военного. Чайник для него кипятить поставил, со стола вытер. Пол подмёл. Но военный не возвращался. Чайник вскипел. Я накрыл его красным суконным петухом. На площадку выглянул — не поднимается ли кто по лестнице. Военный всё не шёл. Прошло часа два. Я совсем расстроился. Потом вынул из-под скатерти хлебные карточки. Решил — сбегаю в булочную. По дороге, может, встречу кого-нибудь, что-нибудь новое узнаю.
На лестнице я чуть не столкнулся со стариком почтальоном. Хотел, не здороваясь, проскочить мимо, хотя знал почтальона. Он прежде носил к нам письма от папы из командировок, а потом с финского фронта. Позапрошлой зимой он принёс нам извещение о смерти отца. Когда почтальон узнал, какое это письмо, он стал просить у мамы прощения… И с тех пор всю нашу почту опускал в синий ящик на двери, а на улице от меня отворачивался.
Но тут он нагнул голову, поглядел на меня поверх очков и окликнул:
— Молодой человек! Семёнов! Вам телеграмма.
Я взял телеграмму из рук почтальона. На ней было написано: «Нонне Сергеевне Семёновой». Маме. Я было сунул её в карман, а потом не выдержал. Разорвал наклейку и вот что прочитал:
«Дорогие Нонна Сергеевна Юля. Привет далёкого Коканда. Приезжайте к нам. Ждём целуем телеграфируйте. Ваши Женя Соня».
Я засмеялся от радости. Вот неожиданность какая! Телеграмма была от папиного брата — дяди Жени. Тётя Соня — это его жена. Только один раз я видел дядю Женю. После смерти отца он приезжал к нам в Ленинград повидаться. На моего папу дядя Женя совсем не похож. Папа невысокий, худощавый. А дядя Женя полный, краснощёкий, высокого роста. Он оказался добрым, весёлым, и мы подружились.
Я ещё раз прочитал: «…далёкого солнечного Коканда. Приезжайте к нам… Ваши Женя Соня», сунул телеграмму в карман и весело выбежал на улицу. Конечно, мы с мамой не поедем в Коканд. Маме нельзя! А всё-таки хорошо, что дядя Женя вспомнил про нас и позвал к себе. А то, как война началась, всех родные из тыловых городов к себе приглашать стали. Только нас с мамой никто…
«Обязательно сегодня отвечу ему, — решил я. — Сам отвечу. Адрес я помню: улица Янги-Хайят, дом пять…»
Я свернул в переулок, прошёл мимо арки. Там прежде была моя школа. Теперь в ней стояла воинская часть. У ворот арки ходил часовой с ружьём. Я постоял против него, потом вошёл в булочную. Подумал немного у прилавка и вместо хлеба взял сладких слоек, мягких, поджаристых, с сахарной глазурной корочкой. По-моему, я поступил хозяйственно. Со слойками можно чай пить, а сахар сэкономится… Положил слойки в авоську, перекинул через плечо и, выйдя на улицу, опять принялся думать про дядину телеграмму. Ведь Коканд в Узбекистане. Сколько проедешь до него? Дядя рассказывал, что от нас до Коканда тысячи четыре километров. А ехать туда можно разными дорогами, с пересадками. Через Москву теперь нельзя — немцы дорогу отрезали.
Я начал размышлять, мимо каких городов надо в Коканд добираться, где пересаживаться, будто и вправду собрался туда. И так разволновала меня дядина телеграмма, что только дома я вспомнил про военного. Долго стоял в передней у вешалки. Что же это всё-таки за таинственный гость? Хоть бы приходил поскорей…
Потом кинул авоську со слойками на стол. И тут кто-то позвонил. Я опрометью бросился к двери. Пришёл мой военный!
Однако на пороге стоял милиционер. И лицо у него было очень строгое.
Милиционер
За мной ничего плохого не было…
По вечерам мы не зажигали свет в квартире, чтобы фашистские лётчики не узнали, где наш Ленинград. Уже давно все стёкла в окнах крест-накрест заклеили бумажными полосками. На лестнице ещё на прошлой неделе мы с мамой поставили ящик с песком на случай, если придётся тушить зажигательную бомбу. В ванне вода доверху.
И всё-таки я немного испугался.
Вдруг мы что-нибудь забыли из противовоздушных правил? Ведь их надо очень строго выполнять по-военному.
Милиционер приложил руку к козырьку, молча отстегнул сумку и вынул лист бумаги. Я покраснел. Милиционер вошёл в комнату и спросил, кто живёт в квартире.
— Нонна Сергеевна Семёнова, моя мама, и я.
— Где мама? — спросил милиционер.
Я сказал, что мама ушла в медицинский институт рано утром и вот всё не возвращается.
— У мамы и отца есть родные в других городах?
Я не понял, зачем милиционеру знать про моих родных, спросить не решился и сказал, что моя бабушка живёт в городе Поволжье, а дядя в Коканде, на улице Янги-Хайят. А больше родных у нас нет.
Тут милиционер перебил меня.
— Постой, мальчик, — сказал он. — Коканд очень далеко. — И подал мне свой лист. — Вот тебе решение Ленинградского горсовета… В трёхдневный срок девочки до шестнадцати лет и мальчики до четырнадцати эвакуируются из пределов Ленинградской области. В обязательном порядке. С кем ты поедешь: со школой или с мамой в Поволжье, к бабушке?
Я ничего не ответил. Он дал мне карандаш.
Имя Оки Ивановича Городовикова, автора книги воспоминаний «В боях и походах», принадлежит к числу легендарных героев гражданской войны. Батрак-пастух, он после Великой Октябрьской революции стал одним из видных полководцев Советской Армии, генерал-полковником, награжден десятью орденами Советского Союза, а в 1958 году был удостоен звания Героя Советского Союза. Его ближайший боевой товарищ по гражданской войне и многолетней службе в Вооруженных Силах маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный с большим уважением говорит об Оке Ивановиче: «Трудно представить себе воина скромнее и отважнее Оки Ивановича Городовикова.
Приключенческая повесть албанского писателя о юных патриотах Албании, боровшихся за свободу своей страны против итало-немецких фашистов. Главными действующими лицами являются трое подростков. Они помогают своим старшим товарищам-подпольщикам, выполняя ответственные и порой рискованные поручения. Адресована повесть детям среднего школьного возраста.
Всё своё детство я завидовал людям, отправляющимся в путешествия. Я был ещё маленький и не знал, что самое интересное — возвращаться домой, всё узнавать и всё видеть как бы заново. Теперь я это знаю.Эта книжка написана в путешествиях. Она о людях, о птицах, о реках — дальних и близких, о том, что я нашёл в них своего, что мне было дорого всегда. Я хочу, чтобы вы познакомились с ними: и со старым донским бакенщиком Ерофеем Платоновичем, который всю жизнь прожил на посту № 1, первом от моря, да и вообще, наверно, самом первом, потому что охранял Ерофей Платонович самое главное — родную землю; и с сибирским мальчишкой (рассказ «Сосны шумят») — он отправился в лес, чтобы, как всегда, поискать брусники, а нашёл целый мир — рядом, возле своей деревни.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.