Мальчик из Фракии - [144]

— Пропустите гонца! — прокричал бородатый часовой с дозорной вышки.

«Не спят», — заметил аварский полководец. Вестей от своих передовых сил он ожидал уже несколько дней.

Заскрипели ворота из связанных бревен. На всякий случай заспешили вперед воины с копьями и луками в поясных кобурах. Возведенная вокруг лагеря круговая ограда хорошо охранялась.

Посланец соскочил с взмыленного жеребца на кривые ноги. Передал поводья одному из стражников. Звякнула кольчуга. Он отвесил усталый поклон:

— Да хранит вечное небо твое бесценное здоровье, славный Аууркурт. Отважный Истеми шлет тебе свой привет. Он выполнил волю кагана. Южный перевал свободен от врага. Наши воины хорошо его стерегут.

Аууркурт одобрительно кивнул:

— Добрые вести ты привез, юноша. Теперь отдохни.

Сперва тихо, затем быстро и грозно забили аварские барабаны. Лагерь проснулся. С неба по-прежнему шел липкий белый пух. Полководец недовольно поморщился. Смазал широким рукавом халата влагу со смуглого лица. «Рано». Не время еще было для прихода зимы. Ранние холода могли повредить аварам. Что если снег завалит перевал? Как тогда войска вернутся в Панонию? Возвращаясь в юрту Аууркурт пожалел, что не спросил у посланца Истеми о погоде в горах. «Нет, рано еще для большого снега», — сказал ему голос воинственных предков. Не стоило волноваться, но и ждать дальше тоже было нельзя.

21

Дым от очага поднимался к круглому отверстию по середине купола. Привычный запах юрты не казался тяжелым. Военноначальники хорошо поели. Дошла очередь до мясного бульона. Его пили медленно, поднося расписные керамические пиалы к устам. Горячую пахучую жидкость остужали дыханием. Пили маленькими глотками. Слизывали теплый жир с губ. Молчали.

«Подарю младшему сыну римские латы. Пусть порадуется мальчишка. Будет и из него багатур.[146] Дочерям горстями раздам золотых украшений. Женам тоже достанет милости. Сколько же ночей будут нежить меня их сладкие тела! Спокойно пройдет зима. С теплом помчусь в степь на соколиную охоту. Туда рвется сердце мое из этих теснин. Там отдохнет душа!» — размышлял Аууркурт. Бараний жир остывал на его зубах. Живот раздувался от сонливого тепла.

К концу подходил великий поход Баяна. Но не все складывалось гладко. Пал Даврит и погибли с дружинами многие князья склавин. Пепелищами сделались сотни селений. Тысячи рабов захватили авары. С жадностью покупали их византийские купцы. Стада и табуны гнали в Панонию. Когда армия каганата пересекла Дунай склавины ослабили защиту проходов в Карпатах. Аууркурт с боями прошел на плодородную равнину. Но каган не нуждался в воинах. Больше всего беспокоила его безопасность добычи и спокойное возвращение. Городищем Магуры не удалось овладеть. Дорого обошлись аварам попытки штурма других крепостей врага. Почти все они провалились. Склавины упорно защищались и коварно нападали. Не было дня, чтобы они не предприняли вылазки или засады. Баян потерял надежду закрепить победу «дружбой» с вождями. Для реального покорения склавин мало было одного похода.

Пальцами унизанными кольцами Аууркурт убрал капли пота с упругого лба. Еще раз поднес ко рту чашу. «Да, добыча наша велика. Но успехи наши непостоянны». Каган верно поступал вновь объявляя земли эти своими. Однако все понимали: даже полагаясь на подвластных дулебов и антов нелегким делом представлялось смирить пыл склавин. За каждым деревом таилась опасность. Из любых зарослей могла вылететь длинная стрела. Баян не жалел ополчение оседлых племен, больше всего страдавшее от такой войны. Но и авары несли потери от коварства лесных собак. Откуда появлялись они и куда исчезали?

Много об этом думал прославляемый в степных песнях Аууркурт. О том же размышляли отважные братья Бумын и Кадык, хорватские князья Тур и Ярило. Беспокойно смотрели Сурбарс и Буран, аварские вожди прибывшие на днях от Баяна. Даже в укрепленном лагере подле Карпатских гор не уходила тревога. Где он, невидимый враг? Не появится ли внезапно на перевалах? Как уберечь жизнь и богатство? От неспокойных мыслей еще уже казались прорези ядовито-черных глаз.

Первым по старшинству заговорил Аууркурт. Медленными были его слова. Холодный взгляд переходил с лица на лицо.

— Всякое дело имеет свое начало и свое завершение. Каган послал нас сюда защитить путь для его возвращения. Все вы видели первый снег. Бесконечное небо подтвердило мудрость Баяна. Время этого похода истекло. Мы возвращаемся на родную землю. Это наш последний совет.

Буран подтвердил кивком:

— Великое войско оставило равнину.

— Это так? Мы уходим? — недоверчиво нахмурился Тур. Нависли над маленькими глазками косматые брови. Напряглись скулы под дикой каштановой бородой. — Разворошили улей и…

— Не горячись, друг! — пресек его черноусый Ярило.

Словно детям улыбнулся им Аууркурт:

— Без этого не бывает меда. Разве ты с пустыми руками уходишь с этой земли? Разве мало тебе досталось жен и серебра? А сколько лошадей и коров причитается тебе, князь? Пусть скажет Буран. Он знает, давно не доставалось нам в походе так много добра.

— Верно, мудрый тархан.[147] Правда в твоих речах. Тенгри-хан успокоит наши сердца. Склавины хорошо пограбили в империи. Но они забыли, что лишь милость кагана давала им на это право. Убив наших послов Даврит порвал дружеские связи. Теперь склавины получили урок. День придет, они признают над собой власть великого Баяна. Сейчас осень. Приближаются холода.