Мальчик из Джорджии - [5]

— Мистер Страуп! громко сказал он.— Перестаньте бухать!

 — Что вы там чепуху городите? — ответил ему папа. Мы по-прежнему дергали за веревку, и после каждого рывка она уходила в дыру в потолке.— Мне сказано было звонить, я звоню. Чего вам еще надо?

— Чего мне надо? — повторил проповедник Хаушо, запуская палец за воротничок и поводя шеей.— Вы разве не слышите, что у вас получается? Дин... дон... дин... дон...— Теперь уже все, кто был в церкви, повернулись лицом к притвору, и многие делали нам какие-то знаки руками.— Так только часы отбивают или звонят на похоронах. Прекратите немедленно!

—  Что вы от меня хотите? — спросил его мой старик.— У нас в школе только так и звонили. И никто не говорил, что это похоронный звон.

— Мистер Страуп! Да разве можно сравнивать школьный колокол с нашим? — сказал проповедник Хаушо.— Величина-то разная! В школьный колокол, как ни звони, все равно. Перестаньте сию же минуту. Все чуть не плачут от вашего звона. Разве такое настроение должно быть на свадьбе?

— Так как же прикажете мне звонить? спросил папа.

— С перезвоном!

    — С перезвоном? — сказал мой старик. — Это еще что такое?

Проповедник Хаушо повернулся и быстро оглядел всех, кто был в церкви. Мисс Сузи и Губерт все еще стояли у кафедры, дожидаясь, когда он вернется и доведет церемонию до конца, но вид у них обоих был такой, что, казалось, мисс Сузи того и гляди грохнется в обморок, а Губерт разобьет цветное стекло и выскочит в окно на улицу.  — Неужели вы никогда так не звонили?—  Спросил проповедник Хаушо.

 — Мало того что не звонил,— ответил папа, я даже никогда не слышал о таком звоне.

 — Вот как надо: динь-дир-линь, ДИНЬ-ДИР-ЛИНЬ, — сказал проповедник.

—  Динь-дир-линь? — переспросил папа, по-прежнему дергая веревку.— Первый раз этакое слышу.

 — Хорошо, мистер Страуп, только перестаньте бухать. Говорю вам, надо с перезвоном! — сказал проповедник Хаушо.— Смотрите, многие уже плачут!

—  Не могу же я переучиваться на ходу,— ответил ему папа.— Тут нужна практика. Как звоню, так и буду звонить. А в следующий раз попробую по-вашему.

Проповедник Хаушо протянул руку к веревке, но как раз в эту минуту брат мисс Сузи Тинг, Джул, кинулся на Губерта Уилли и вытолкал его через боковую дверь на кладбище, крича, что это Губерт велел так звонить, это все его штучки. За ними еще никто не успел выскочить, а Джул уже насел на Губерта, и они принялись дубасить друг друга, прыгая между могилами и памятниками. У Губерта пошла кровь носом, а Джул располосовал себе брюки о железную дощечку на могильной ограде с надписью: «Вход запрещен».

Мой старик велел мне звонить, а сам пошел посмотреть на драку. Проповедник Хаушо тоже выбежал из церкви вместе со всеми. Я продолжал дергать веревку и теперь уже ясно слышал, что получается точь-в-точь, как у дядюшки  Джефа Флетчера на похоронах: дин... дон... дин… дон... Джул и Губерт порядком друг друга исколошматили, но их никто не останавливал: пусть, мол,  сами между собой решают, а устанут —  разойдутся. Я дергал веревку, как мне велел мой старик, и про себя удивлялся: неужели один и тот же колокол может вызванивать и динь-дир-линь и   дин... дон...? И вдруг проповедник Хаушо подлетел ко мне и вырвал веревку у  меня  из рук. Язык ударил в колокол раз-другой и остановился.

— Хватит, Вильям! — сказал проповедник и, рванув меня за шиворот, спустил вниз по ступенькам.

В эту минуту из-за угла церкви выбежал мой старик. Он как услышал, что колокол замолчал, так и замер на месте.

— Ты почему же не звонишь, сынок? — спросил он.            

— Проповедник не велел,— ответил я.— Он меня выгнал.

 — Ах, выгнал? — переспросил мой старик, немедленно придя в ярость,

Проповедник Хаушо вышел из церкви и остановился па верхней ступеньке. Вид у него был совершенно замученный,

— Слушайте-ка вы, проповедник! — начал папа.— Если уж я согласился звонить в колокол, так тут хоть тресни, а звон будет. И сейчас я иду в церковь и обещанную работу выполню до конца. Не моя вина, если вам не нравится, как я звоню.

 — Э-э, нет!  — сказал проповедник Хаушо, загораживая собой дверь.— Вы и так мне всю свадьбу расстроили; и безобразная драка на кладбище — это тоже из-за вас. Вы так звонили, что Тинги и Уилли  вспомнили все свои старые счеты. Я вам даже до веревки дотронуться не дам!

 — Кто же знал, что Вам требуется не  дин... дон..., а  динь-дир-линь?

 — Соображать надо! —  сказал проповедник Хаушо, отталкивая моего старика от двери.— Да вообще, кто не понимает разницы между буханьем и перезвоном, того и подпускать нельзя к церковному колоколу.

Гости, которые пришли на свадьбу, тоже начали обвинять моего старика, что он снова распалил вражду между Уилли и Тингами. Мисс Сузи, уже давно обливавшаяся слезами на хорах, кинулась домой, по-прежнему с букетом в руках. Джула и Губерта я нигде не видел, они, наверно, разошлись по домам умываться.

— Значит, вам не понравилось, как я звонил? — спросил мой старик,

  — Вот именно, мистер Страуп! — сказал проповедник, изо всех сил толкнул папу вниз по ступенькам, так что он еле удержался на ногах.

—  Тогда не смейте больше являться ко мне в дом и не просите меня слушать ваши проповеди, —  сказал папа, боком отступая от него. — Если вам не нравится мой звон, я на ваши проповеди тоже не ходок,