Малая земля - [36]

Он улегся поудобнее и изготовился к стрельбе.

Где-то слева застрекотали автоматы — наши и немецкие, послышались взрывы гранат. Потом в другом месте…

Десантники подпускали немецких солдат на близкое расстояние и почти в упор расстреливали их, забрасывали гранатами.

Пришла пора пустить в ход автомат и Кайде с товарищами. На их позицию шло до двух десятков гитлеровцев. После первого залпа они отхлынули и спрятались за домами.

На земле остались восемь гитлеровцев.

— Этим капут, — сказал Кайда.

Теперь гитлеровцам стало ясно, где заняли оборону куниковцы. Их корректировщики сработали быстро. На те места, откуда стреляли куниковцы, посыпались снаряды и мины. А после этого туда бросались немецкие солдаты. То там, то тут дело доходило до рукопашных схваток. Отступив, гитлеровцы снова обрушивали на десантников снаряды и мины.

Куниковцы раскусили тактику немцев. Сразу же после отбитой атаки они меняли огневые позиции. Снаряды и мины падали туда, где их уже не было.

Тогда гитлеровцы стали методично, не жалея боеприпасов, разрушать один дом за другим.

Атака следовала за атакой. Прилетели «юнкерсы» и сбросили бомбы на рыбзавод и на ближайшие к нему дома.

Кайда уже перестал считать, сколько раз ему приходилось переползать из одних развалин в другие, отбивать атаки. Лицо его почернело и осунулось, вся одежда в грязи, на коленях и локтях ободралась.

Когда стемнело, все матросы вздохнули облегченно.

— Выстояли, — удовлетворенно заявил Кайда. — Теперь можно закурить.

— Да, горячий денечек выдался, — заметил Уткин. — Наползались вволю.

Котелевец раскрыл вещевой мешок и стал считать патроны и гранаты.

— Маловато, — вздохнул он. — Если завтра так же будет, то патронов не хватит.

— Доставят ночью, — сказал Кайда.

— Эх, если бы этой ночью высадилась целая бригада. К утру город был бы наш.

Но в эту ночь в помощь куниковцам никто не высадился, их десант на Мысхако был не основной, а дополнительный, для отвлечения внимания от основного десанта в Южную Озерейку.

Не знали матросы и обстановки на сегодняшний вечер. Все они были разрознены на мелкие группы. А кто мог подсчитать, сколько осталось в строю после суточного боя? Не бросишь же позицию, которую отстоял в упорных схватках, и не пойдешь узнавать, кто, где и сколько. В десанте свои законы — или продвигайся вперед, или отстаивай завоеванный рубеж. Но ни шагу назад без приказа.

— Тихо что-то, — заметил Уткин. — Даже жутко вроде.

Кайда улыбнулся и покачал головой.

— Самое время вздремнуть, — зевнул Котелевец, — сутки не спали. Надо разыскать командира взвода и попросить разрешения пойти в уцелевший дом, там обсушимся и поспим.

— Чует мое сердце, — сказал Кайда, — что не придется отдыхать.

— И я такого мнения, — поддержал его Уткин. — Десант и есть десант. Десантник должен быть двужильным.

Предчувствие не обмануло их.

Вскоре появился лейтенант Карманов, тоже весь перепачканный грязью, с осунувшимся лицом. С ним были пять матросов.

— Все живы и здоровы, — обрадовался он и похвалил: — Молодцы, дрались хорошо, умело. Но отдыхать, друзья, не придется. В отряде большие потери. Прибудет ли пополнение этой ночью — еще неизвестно. Нам поставлена задача: группе матросов проникнуть левее школы в глубину немецкой обороны, узнать их силы.

Он обвел внимательным взглядом сидящих перед ним матросов и сказал:

— Кайда, Лысов, Лычагин, Копотилов и вот эти четверо ребят, — он кивнул на приведенных им матросов, — пойдете в эту разведку. Командовать группой будет Кайда. Ясна задача?

— Ясна, — ответил Кайда.

— Тогда в путь. Под утро должны вернуться.

Кайда встал и кивнул матросам:

— Двинулись, братва.

Шли гуськом, стараясь держаться около заборов. По пути осматривали каждый дом. Но все дома были пустыми. Прошли две улицы. Ни души.

На углу квартала стоял приземистый дом. Матросы подошли к нему. Кайда услышал в коридоре какое-то сопение. «Корова, — догадался он. — Значит, в доме есть люди». Рассредоточив у окон и дверей матросов, Кайда постучал в одно окно. В форточку выглянул человек.

— Кто это? — спросил он.

— Советские моряки, — ответил Кайда. — Откройте.

Стукнул засов, и дверь открылась.

— Немцы есть? — ступая на порог, спросил Кайда.

— Нет.

В доме оказались старик и старуха.

— Почему корова в прихожей, а не в сарае? — спросил Кайда.

Старик был невысокого роста, сутулый, все лицо испещрено морщинками. Он глянул на великана-матроса снизу вверх и горестно покачал головой.

— Ох, сынок, знал бы ты, какие грабители эти немецкие солдаты. Так и шастают по погребам и сараям. Уведут, как пить дать, коровенку. А она наша единственная кормилица.

— Грабят, говорите, дедушка? — спросил Лысов.

— Еще как.

Старик начал рассказывать о том, как жилось в городе советским людям. Кайда слушал его, хмурясь и сжимая кулаки. Ему вспомнились отец и мать, находившиеся в оккупированном городе Дружковке. Как-то они там? И над ними издеваются гитлеровцы.

— Ладно, дедушка, — прервал он его. — Пусть ребята часок вздремнут на полу.

Сам вышел во двор и залег у забора с автоматом наготове. Одного матроса оставил в дверях.

Клонило в сон. Чтобы не задремать, Кайда дал себе щелчок по носу. И тут он услышал топот кованых сапог. Мимо дома по тротуару шел взвод гитлеровцев. Кайда еле сдержался, чтобы не нажать спусковой крючок автомата.