Малая Россия или Украина? - [3]

князем… и иным своим князем и наместником и волостелем и всем своим украинником» (1503 год). «И почаша Ляхов воевати около Холма; и не взяша нячто же; избегли бо ся бяхуть в город, зане весть бяхуть подали им Ляхове украиняне» — то есть русские жители окрестностей Холма, предупрежденные живущими на пограничье поляками о наступлении польского войска, сбежались в Холм и, таким образом, избежали плена (Ипатьевская летопись, 1268 год).

Пересматривая сборники русских и польских актов за XV, XVI и XVII века, мы можем найти сотни примеров употребления приведенных слов в указанном смысле. В Московском государстве существовали украины (пограничья) мещерские, мордовские, рязанские, тульские, смоленские, литовские. Великий князь Василий Иванович, например, пишет: «Наш недруг Жигимонт, король польский, послал войско к украинному пригородку к Одочке, а наши воеводы ноугородцкие с ноугородцкими людьми стояли в нашем украинном городе на Луках на Великих, оберегали наших украин» (1517 год). Особенно часто слово украина употребляется в смысле границы Московского государства с татарской степью.

В Польше были свои украины-пограничья. Очень часто там, где можно бы ожидать слова украина, стоят уграниче или пограниче, что ясно показывает значение слова. Стефан Баторий рассылает универсалы: «Всем вообще и каждому в отдельности старостам, подстаростам, державцам, князьям, панам и рыцарству, на украине русской, киевской, волынской, подольской и брацлавской живущим» или: «Всем вообще и каждому в отдельности из старост наших украинных» (1578–1580 годы).

В «Древних российских стихотворениях, собранных Киршею Даниловым», слово украина встречается все в том же значении:

Издалечка, издалеча во чистом поле,

Как далее того на украине,

Как едет, поедет добрый молодец,

Сильный могучь богатырь Добрыня,

А Добрыня, ведь то, братцы, Никитьевич.

И с ним ведь едет Тороп-слуга.

Второй пример:

В сибирской во украине,

Во даурской стороне,

В даурской стороне —

А на славной на Амур-реке.

Очень любопытно, что великий русский стилист И. С. Тургенев, обладавший особенным чутьем языка, нашел возможным употребить слово «украина» в его исконном, древнем значении. Повесть «Бригадир» начинается так: «Читатель, знакомы ли тебе те небольшие дворянские усадьбы, которыми двадцать пять — тридцать лет тому назад изобиловала наша великорусская украйна?»

Тем временем в Польше шел процесс перехода имени украина из нарицательного в собственное. Чуть ли не первый шаг в этом направлении сделал французский инженер Лавассер де Боплан, семнадцать лет пробывший на польской службе в южнорусских степях. Как иностранец, он лишен был, конечно, внутреннего языкового чутья и возможности понимать истинный смысл чуждых ему слов. Воеводства Киевское, Брацлавское и Подольское, слывшие в обиходной польской речи украиной — пограничьем, он объединил в одну страну — L’Ucraine. Он описал ее в сочинении, посвященном королю Яну Казимиру, и изобразил на картах. «Я осмеливаюсь, — пишет он в посвящении, — предложить Вашему Королевскому Величеству описание этой обширной пограничной украины, находящейся между Московией и Трансильванией». Как инженер, Боплан не вникал в исторические и этнографические вопросы и не доискивался, как называлась искони эта страна.

По следам Боплана пошли польские ученые и просто образованные люди, тем более в такую пору, как конец XVII века, когда русско-польский спор склонялся не в пользу поляков. Поляки исторически стремились заглушить русскую стихию в русских людях, сделавшихся волей судеб подданными польского короля. Теперь, когда часть Руси отпала от Польши по «вечному миру» 1686 года и соединилась с единоверцами и единоплеменниками, стремления поляков стали еще настойчивее. Они обрадовались случаю затереть самое имя Малой России в своих пределах и заменить его именем Украины. Мало-помалу это имя прочно прикрепилось к Киевскому воеводству, получившему после 1686 года свой административный центр в Житомире, но продолжало иметь чисто топографическое значение. Сомнений в принадлежности к русской народности жителей Украины еще не возникало в польском обществе. Минуло сто с лишком лет, прошли ужасы гайдамачины, настали разделы Польши — и вот тогда польские ученые заговорили об особой украинской национальности. Им хотелось доказать, что русских нет в границах погибшей Польши и что Екатерина II напрасно приказала вычеканить на медали в память разделов: «Отторженная возвратих». Берлинский профессор Александр Брюкнер утверждает, что впервые высказал взгляд об отдельности украинцев от русских граф Ян Потоцкий в книге на французском языке, изданной в 1795 году под заглавием: «Очерк исторический и географический Скифии, Сарматии и Славян». Существование украинского народа граф Потоцкий относит к глубокой древности и причисляет к украинцам летописных полян, древлян, тиверцев и северян. Известный основатель Кременецкого лицея Фаддей Чацкий в книжке «О названии Украины и возникновении казаков» выводит украинцев от укров, которые были будто бы дикой славянской ордой, пришедшей на Днепр из Заволжья в первые века по Р. Х. Выдумки польских ученых проникли на левый берег Днепра, в умы образованных малороссиян, но здесь встретили горячий отпор со стороны автора «Истории русов», появившейся в начале 1800-х годов и приобретшей вскоре чрезвычайную популярность в Малороссии. «С сожалением должно сказать, — пишет он, — внесены некоторые нелепости и клеветы в самые летописи малороссийские, по несчастию, творцами оных — природными русскими, следовавшими по неосторожности бесстыдным и злобным польским и литовским баснословцам. Так, например, в одной ученой историйке выводится на сцену из древней Руси, или нынешней Малой России,