Максимы и мысли. Характеры и анекдоты - [57]

Между подобной щедростью и отказом французских властей в табачной лавке разница немалая.

Как-то в обществе зашла речь о споре между теми, кто считал, чго эпитафии следует писать по-латыни, и сторонниками эпитафий на французском языке.

- Не понимаю, о чем тут спорить,-сказал г-н Б*

- Да, я тоже не понимаю,-подхватил г-н Т*

- Это же очевидно, - продолжал Б*. - Их надо писать только полатыни, не так ли?

- Вот уж нет,-запротестовал Т*. - Только по-французски.

- Какого вы мнения о г-не*? - Очень любезный человек; я очень его не люблю. Сказано это было так, чтобы особенно подчеркнуть разницу между людьми любезными и людьми, действительно достойными любви.

оЯ поставил крест на любви,-сказал однажды М*,-как только женщины начали говорить: ?Ах, этот М*, я очень люблю его, люблю от всей души!". Прежде, когда я был молод,-добавил он, - они говорили: ?Ах, я бесконечно ценю М*: он такой воспитанный молодой человек'''*

оЯ так ненавижу всякий деспотизм,-сказал как-то М*,-что слово ?предписание" противно мне даже в устах врачап.

Некий больной был так плох, что от него уже отказались врачи. У г-на Троншена спросили,, не пора ли послать за святыми дарами. оСейчас они ему очень пристанутп.

Когда аббат де Сен-Пьер хотел что-нибудь одобрить, он всегда говорил: оЧто касается меня, то сегодня мне это очень по душеп. Можно ли лучше дать понять, что мнения людские разнообразны, а взгляды каждого человека изменчивы?

Пока мадмуазель Клерон не ввела во Французской комедии театральные костюмы, для трагедии существовал только один вид костюма, который именовался оримскимп. Актеры играли в нем пиесы, где действующими лицами были греки, американцы, испанцы и т. д. Первым подчинился нововведению актер Лекен: он заказал себе для роли Ореста в оАндромахеп греческое одеяние. В тот момент, когда те

атральный портной принес его в уборную Локона, туда вошел Доберваль. Пораженный невиданной одеждой, он спросил, что это такое. оГреческий костюмп,-ответил Лекен. оОн изумительно красива-воскликнул Доберваль. - Первый же свой римский костюм я велю сшить на греческий ладп.

М* утверждал, что иные правила хороши для натур твердых и несокрушимых, но не годятся для более податливых характеров. Доспехи Ахилла по плечу лишь ему одному: Патрокл-и тот сгибается под их тяжестью.

Сразу после умышленных преступлений и дурных дел следует поставить зло, совершенное с благими намерениями, и поступки, сами по себе хорошие, но вредные для общества: помощь негодяям, глупое попустительство, доведение до абсурда философских принципов, неловкие услуги друзьям, неуместное применение полезных и благородных жизненнмх правил и т. д.

Природа, обрушив на человека столько напастей и при этом вселив в него неистребимую любовь к жизни, обошлась с ним словно злоумышленник, который поджег бы наш дом, а у дверей выставил бы часовых. Очень уж страшна должна быть опасность, чтобы побудить нас выброситься из окна.

Министры, если случайно они не вовсе лишены ума, любят говорить о том времени, когда они будут уже не у дел. Люди обычно идут на эту удочку н верят их чистосердечию, хотя министры просто стараются выказать здравый ум. Они подобны тем больным, которые постоянно говорят о своей смерти, но, судя по случайно оброненным ими замечаниям, уверены, что не умрут.

Кто-то попенял Делону, врачу-месмеристу: оВот вы обещали исцелить г-на Б* а он умерп.-оВы куда-то уезжали,-ответил врач, и не были свидетелем того, как удачно шло лечение: г-н Б* умер, совершенно исцеленныйп.

О М*, который вечно был во власти мрачных предчувствий и все сидел в черном свете, говорили: оОн любит строить воздушные темницып.

Когда аббат Данжо, член Французской академии и великий ревнитель чистоты французского языка, работал над составлением грамматики, ни о чем другом говорить он не мог. Однажды в его присутствии кто-то стал сетовать на военные поражения, постигшие Францию (это было в конце царствования Людовика XIV). оНу и что ж! - воскликнул аббат.-Зато у меня в шкатулке уже лежат две тысячи глаголов с полным их спряжением!п.

Некий писака тиснул в своем листке: оОдни говорят, что кардинал Мазарини умер, другие-что жив, а я не верю ни тому, ни другом ! п.

Старик д'Арнонкур заключил с девицей легкого поведения контракт, по которому обязывался выплачивать ей ренту в тысячу двести ливров, пока она будет его любить. Она легкомысленно бросила его и связалась с молодым человеком. Тот знал о контракте и решил во что бы то ни стало восстановить его. Подстрекаемая любовником, девица потребовала у д'Арнонкура денег, не выплаченных ей после разрыва, предъявив ему составленное на гербовой бумаге свидетельство о том, что она по-прежнему его любит.

Некий торговец эстампами 25 июня продавал гравированный портрет г-жи Ламотт, подвергшейся 21 июня телесному наказанию и клеймению; при этом он запрашивал очень высокую цену, говоря, что гравюра была оттиснута заблаговременно и клейма на ней нет.

Массильон был большой поклонник женщин. Он влюбился в г-лу де Симиан, внучку г-жи де Севинье. Эта дама очень ценила изысканный слог, и, чтобы ей понравиться, Массильон с особенным тщанием писал оСинодып-одно из лучших своих творений. Он жил при Оратории и должен был возвращаться не позже девяти вечера; ради него г-жа де Симиан приказывала подавать ужин в семь часов. За одним из таких ужинов вдвоем Массильон сочинил прелестную песенку, из которой я запомнил половину куплета: