Максимов³ - [34]

* * *

– Левий, предполагая, что нас могли создать древние люди для своих целей, вы наверняка размышляли над сложностью нашего тела и мозга.

– Разумеется.

– Вы думаете, такое немыслимое, идеальное устройство, как мы, можно было сделать искусственно?

– Вас не смущает, что мы не можем воспроизводить себе подобных? Все остальные виды естественным образом рожают или откладывают яйца, продолжая свой род. Абсолютно все, а вот мы – нет. Это, по-вашему, свойство идеального создания?

– Конечно. Это лишний раз доказывает, что только Бог мог нас сделать. Только ему под силу создать нас, отличных от всего мира существ. Мы особенные. Сравните материалы, из которых мы состоим, и материалы, из которых состоят животные и насекомые. В природе нет ничего подобного нам.

– Скорее все наоборот. Нас становится все меньше и меньше. Скоро наш вид вообще исчезнет. И необычный материал, из которого мы состоим, показывает, что мы не вписываемся в этот мир. Мы тут лишние. Не запланированные. Может, мы даже и не живые вовсе.

– Левий, настоящая духовная жизнь заложена именно в нас. Мы отличаемся от птиц и животных наличием сознания и души. Материал, из которого мы созданы, лишний раз показывает наше отличие. Это противопоставление нас всему остальному. Это еще одно доказательство нашей исключительности. Нашей духовности.

– Ни один человек не помнит, как он появился. Мы все помним себя уже в сознании. Считать, что нас создал Бог, – безосновательно. Верить в наличие души тоже безосновательно. Это можно использовать как гипотезу, но нет смысла слепо верить в это. Может, нас вообще создали для того, чтоб мы были прислугой? А вы тут рассуждаете про какую-то духовность.

– На земле нет ни одного вида умнее нас. Зачем прислуге такое развитое сознание?

– Чтоб лучше прислуживать.

– Эх… Левий, Левий, вы безнадежны… Но я буду молиться за вас… да хранит вашу душу святой Александр.

Отец Мартин поднес свою пластиковую руку к голове и коснулся двумя пальцами лба.

Повозка, медленно двигаясь по грунтовой дороге, выехала из леса. Левий и отец Мартин больше не разговаривали. Вдалеке появились очертания города – силуэты каменных и деревянных одноэтажных построек на фоне солнца, поднимающегося из-за горизонта.

Укрытие

Оно впилось в плоть, методично откусывая по куску. Человек, лежа на земле, кричал и бил кулаком по зеленой хитиновой спине своего палача. Пытался отодвинуть руками его морду от себя. Все безуспешно. Стиснув зубы, человек запрокинул голову. Бурчал что-то невнятное, вцепившись руками в свои волосы. Потом попытался перевернуться со спины на бок, но правая нога была зажата лапами насекомого. Приподнял голову и увидел, что нога выше колена уже объедена до кости. Сквозь туман в сознании он понимал, что стеклянные глазки, не выражающие ничего: ни злобы, ни жалости, ни радости от успешной охоты, – последнее, что он увидит в своей жизни.

Эти существа не могут сострадать, не могут переживать, волноваться, грустить или испытывать счастье. Они не понимают боли и страха. Сначала убить, а потом есть убитое – бессмысленно с практической точки зрения бесчувственного создания. Пустая трата времени и энергии. Он хочет есть, и он ест. Сразу, как только схватит. Кусок за куском отделяя плоть от кости.

Валентин вскочил с постели. Стоял на полу и смотрел на свою ногу. Одышка. Сердце бешено колотилось.

«Целая, – подумал он, – целая… как же реалистично. Кажется, я даже боль чувствовал».

Он провел рукой по мокрому от пота лицу. Сгибал и разгибал онемевшие пальцы рук. Чувствовал покалывание в конечностях. Постоял еще несколько секунд, глядя на вращающийся вентилятор на потолке, вспоминая только что увиденный сон. Что-то промелькнуло сбоку. Он резко повернулся и уставился в угол комнаты. Всматривался в темный непонятный силуэт.

«Показалось, что ли? – напрягся Валентин. – Нервы расшатались, мерещатся уже движения всякие».

Подошел к выключателю на стене и сделал свет чуть ярче. В углу лежал рюкзак сына. Валентин перевел взгляд на часы. Те показывали шесть.

«Можно и будильник не ставить, – усмехнулся он, – внутренние часы сами знают, когда запустить кошмар в моем сознании. Во всем надо искать положительные стороны. Ладно, пора собираться».

* * *

Охотник Петр, подняв руку, дал понять отряду из тридцати человек, идущему за ним, что надо остановиться. Сдвинув брови, он уставился в карту. Валентин смотрел на капельку пота, свисающую с носа Петра.

«Наверное, неприятно с бородой ходить в такую духоту, – думал Валентин, разглядывая красное от жары лицо охотника, – градусов сорок сегодня».

Петр вытер рукой лицо и посмотрел в сторону.

– Эта нора у нас не зафиксирована, – он указал пальцем на небольшой холмик, метрах в пятидесяти от них, – надо пометить.

– Там труп, – сказал Валентин.

– Вижу, – кивнул Петр, – съел все мягкое, а кости с одеждой выкинул. Странно, что вчера мы его не заметили.

Сзади началось оживленное обсуждение ситуации.

Петр увидел, что один из отряда направился в сторону норы, и махнул рукой на отделившегося от отряда человека.

– Твой, что ли?

– Да.

– Это который Индус?

– Да, – сказал Валентин, – это Юсуф.