Максимальный риск - [18]

Ланзо покачал головой:

— Нет, я родился в Позитано, на побережье Амалфи. Я люблю Рим и провожу здесь много времени, но мой дом — это вилла в горах с видом на море.

— Я слышала, Амалфи — одно из самых красивых мест в мире, — проговорила Джина, улыбаясь ему. — Твоя семья до сих пор живет там?

— У меня нет семьи. Мои родители умерли много лет назад, а я единственный ребенок.

Ланзо говорил безразлично, а солнцезащитные очки скрывали его глаза, поэтому Джина не видела их выражения, но что-то подсказало ей, что он не хочет отвечать на дальнейшие расспросы о его семье.

— Прости, — пробормотала она.

Она где-то читала, что он стал главой «Холдинга ди Козимо» всего в двадцать лет. Очевидно, он возглавил компанию после смерти отца. Неудивительно, что он казался таким закрытым. Если он говорит, что больше у него не было никого близкого в жизни, смерть родителей ожесточила молодого человека.

— Теперь, когда мы нашли дом твоей бабушки, куда еще ты хочешь сходить? — спросил он через несколько минут. — Здесь недалеко Пьяцца Навона, и фонтаны там гораздо красивее этого.

Ланзо зачерпнул воду из маленького фонтана и брызнул на нее, засмеявшись, когда она вскрикнула.

— Тебе не обязательно все выходные быть моим гидом, — сказала Джина. — Ты уже так много показал мне в Риме.

Она вспомнила всю прошедшую неделю. После первого утра она легко вжилась в роль его личного ассистента, и между ними быстро сложились дружеские отношения, хотя она по-прежнему чувствовала сексуальное напряжение, скользящее в их вежливых беседах.

Каждый вечер они возвращались в его квартиру, ели приготовленный Дафной ужин, а потом гуляли по городу, восхищаясь архитектурой древних построек и исследуя скрытые улочки и дворики, где они пили кьянти под зонтиками кафе.

Рим был волшебным местом, но Джина понимала, что волшебство создавал Ланзо, который шел рядом с ней, улыбался, когда она останавливалась, чтобы полюбоваться на красивое окошко или изучить витрину магазина. В него так легко влюбиться, понимала Джина, и эта мысль возникала каждый раз, когда она видела предложение в его глазах или желала ему спокойной ночи.

— Мне нравится показывать тебе город. У нас не скоро появится такой шанс. Почти всю следующую неделю мы проведем в Сан-Тропе, будем готовиться к открытию нового ресторана, а потом я хочу провести какое-то время в Позитано.

— Думаю, ты хочешь, чтобы я осталась здесь и занималась делами, пока ты будешь на своей вилле? — прошептала Джина, стараясь скрыть разочарование.

В Позитано его наверняка ждала какая-нибудь любовница.

— Конечно нет. Я буду работать на вилле, и мне потребуется помощь моего ассистента.

Ланзо поднялся на ноги и посмотрел на нее. Все его тело напряглось, когда он увидел ямку между ее грудей. Он провел всю неделю, фантазируя о соблазнительных округлостях, которые она скрывала под деловыми костюмами и блузами с высоким воротником, и при виде ее в шортах и лимонном топе за завтраком по его телу пробежала горячая волна.

Он никогда так не хотел женщину, как хотел Джину, подумал Ланзо, почти презирая то влияние, которое она оказывала на него, но он решил, что будет ждать, пока она не признается себе, что их взаимное притяжение может иметь только один логический конец.

Ланзо взял Джину за руку и помог ей встать, но вместо того, чтобы вывести ее из дворика, он остался стоять, нависая над ней, и ей не осталось иного выбора, кроме как смотреть на его грудь.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Позитано. И не только в качестве моего личного ассистента, cara.

Она подняла на него глаза и замерла при виде голодного блеска в его взгляде. Воздух во дворе неожиданно замер, и все звуки исчезли, и Джине казалось, что он слышит биение ее сердца.

— Не следует говорить такие вещи, — прошептала она.

Он нарушил негласную договоренность между ними — не признавать свое влечение друг к другу.

— Почему нет? Если это правда? — Его рука обняла ее за талию, и он притянул ее к себе. — Ты знаешь, что я хочу тебя, — прямо сказал он. — И ты тоже хочешь меня. Неужели ты думаешь, что я не замечаю голодных взглядов, которые ты бросаешь на меня? Или как ты облизываешь губы, когда хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

— Я не…

Джина в ужасе замолчала, поняв, что она облизывала губы даже сейчас, когда Ланзо говорил. Но не потому, что она хотела, чтобы он поцеловал ее, заверила она себя.

На его лицо упал луч солнца, и она заметила, насколько решительным был его взгляд. Она отчаянно пыталась пошевелиться, но тело не слушалось приказов мозга, и мягкое прикосновение его губ раскрыло всю страсть, которую она так отчаянно пыталась отрицать.

Здравый смысл велел ей не отвечать, но было слишком поздно. Она не могла бороться с его чарами. Ее руки дрожали, когда она положила их на его грудь, желая оттолкнуть. Дрожь охватила все ее тело, но не от страха, а от страстного желания прижаться к нему со всей силой и почувствовать, как бьется его сердце.

Ланзо целовал ее мягко, словно понимая, что она снова хочет сбежать. Но осторожные прикосновения заставили ее со стоном открыть рот. Неожиданно оковы пали, и он не смог больше сдерживать свое желание, страстно целуя ее и зарываясь пальцами в длинные шелковистые волосы.