Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек - [46]

Получив это сообщение, Литвинов снова посетил Форин офис, передал Бальфуру, что Москва твердо решила не выпускать Бьюкенена.

На Даунинг-стрит крайне нуждались в информации о положении в Советской России. Эту информацию хотели получить из уст Бьюкенена. К тому же Лондон планировал заменить престарелого дипломата более молодым. Кандидатом был Брюс Локкарт, бывший вице-консул в Москве. Он вернулся из Петрограда незадолго до Октябрьской революции.

Назначение Литвинова давало возможность ускорить выезд Локкарта в Советскую Россию. По инициативе английского министерства иностранных дел Локкарт вошел в контакт с Литвиновым. Они встретились в ресторанчике на Стрэнде и договорились, что Литвинов в Лондоне, а Локкарт в Москве будут пользоваться известными дипломатическими привилегиями. Литвинов здесь же написал Локкарту письмо для передачи народному комиссару иностранных дел в Москве, которое и должно было служить английскому дипломату пропуском для проезда в Россию.

Все это способствовало освобождению Чичерина. В начале января 1918 года Чичерин был выпущен из тюрьмы и сразу же выехал на родину. Максим Максимович провожал его как полпред Советской России.

В чудом уцелевшей личной папке Литвинова, в которую он собирал материалы, вырезки из газет и другие документы, рассказывающие о первых шагах его дипломатической деятельности, сохранилось интервью, данное Литвиновым посетившему его корреспонденту газеты «Дейли кроникл». Максим Максимович еще не успел снять помещение для полпредства, а потому принял английского журналиста в своей квартире. Корреспондент знал, что широкая публика интересуется Литвиновым и детально зафиксировал свою беседу с полпредом ленинского правительства.

«Представитель одной из величайших наций в мире и в мировой истории, – писал журналист, – обитает в маленьком респектабельном доме, ничем не выделяющемся среди целого множества подобных же домиков, монотонные ряды которых, расположенные в однообразном порядке, образуют монотонные поселения на окраине огромного города, известные под названием Сабэрби – лондонского предместья. Узенький коридор вел в рабочий кабинет посла, небольшую комнату, обстановка которой состояла из нескольких книжных полок, письменного стола и пишущей машинки.

Кратковременное ожидание в комнате позволило рассмотреть ближайшую к письменному столу полку. Кто-то сказал, что принадлежащие человеку книги позволяют составить представление о хозяине квартиры. Если это так, то пусть каждый истолковывает наличие на полке нескольких романов У. У. Джэкобса как сумеет. По крайней мере, это свидетельствовало о том, что обладатель этих книг знает английский язык и в особенности английский характер и юмор. Пожалуй, более красноречивой в этом смысле была «История Коммуны 1871 года», которую читавший ее явно только что отложил в сторону. Большая часть полки была заполнена русскими книгами и старым изданием Британской энциклопедии.

В комнату вошел плотный, коренастый мужчина. Это был посол. Его демократичная сердечность нашла свое проявление в крепком рукопожатии. В серых глазах через пенсне светился острый ум, а твердый, гладко выбритый подбородок и могучая шея выражали силу воли, если не воинственность. Он закурил русскую папиросу, пристроился перед камином, в котором тлели угли, и начал беседу – неторопливо, обдумывая каждое слово, причем все время смотрел не на своего собеседника, а на вспыхивающие в камине огоньки.

– Моя задача посла, – сказал Литвинов, – будет заключаться б распространении правды о России. Я должен рассеять пелену лжи, сотканную в результате неправильного понимания и неправильного толкования – в особенности, конечно, неправильного толкования – побуждений, характера и назначения Советского правительства.

Девять лет пребывания в Англии позволили Литвинову в совершенстве овладеть языком. Журналистская деятельность, которой он иногда занимался – о чем свидетельствовала находившаяся в комнате пишущая машинка, – приучила его к литературным оборотам и принесла ему умение точно подбирать слова. Он говорил так, как если бы диктовал статью. Вышедшие из-под его пера статьи были напечатаны во влиятельнейших английских газетах, и нет ничего удивительного в том, что, как старый друг и соратник Ленина, он являлся за последнее время объектом домогательств со стороны издателей. Назначение послом положило, однако, конец его журналистской карьере.

– Во-первых, – продолжал Литвинов, – правящая сейчас в России партия изображается в ложном свете как партия, виновная в узурпации власти и в прочих грехах. Твердят, что большевики захватили власть ради самих себя или ради целей партии, в то время как дело обстоит как раз наоборот: их лозунг «Вся власть Советам рабочих, крестьянских и солдатских депутатов» был провозглашен в первые дни Февральской революции, когда большевики составляли в Советах меньшинство.

Вторая революция, в ноябре, была совершена с целью отобрать бразды правления из дрожащих рук Керенского и его пособников и вручить их Советам…

Решающим в жизни нынешней России является то, что классовая война в ее открытой форме бушует не только в Великороссии, но также и на Украине, и в Сибири… Объясняется это тем, что партии, находящиеся в этих краях у власти, состоят из людей того же типа, что и все эти керенские и терещенки…