Максим Горький - [17]
В разных городах по делу Ф.Афанасьева допросили и подвергли обыскам около трехсот человек. Некоторые обвиняемые были связаны с петербургским "Союзом борьбы за освобождение рабочего класса".
На допросах Горький выгораживал Афанасьева, представляя его, владельца серьезной библиотеки политической литературы, человеком, который "никогда ничего не читал".
Доказать связь Горького с делом Афанасьева не удалось - арестованные дружно отрицали свое знакомство с писателем, и тот вернулся в Нижний - под надзор полиции. Около дома, где он жил, теперь постоянно дежурит по нескольку полицейских агентов, но каждый вечер дом полон нижнегородской интеллигенции.
Сохранились донесения шпиков: "11 апреля Пешков с 2 часов пополудни был у Вдового дома, на площади, с женой, навстречу чудотворной иконе, грыз орехи... Для видимости старался держать себя далеко от лиц, состоящих под надзором и наблюдением..."
Портреты Горького, найденные при обыске, жандармы прилагали к другим документам как свидетельство "неблагонадежности".
А туберкулез, обострившийся после тифлисской тюрьмы, прогрессирует, и писатель месяц живет в Крыму, где знакомится с Куприным, Буниным, Чеховым. "Один из лучших друзей России, друг умный, беспристрастный, правдивый, друг, любящий ее, сострадающий ей во всем", - так писал Горький о Чехове.
Осенью 1899 года Горький впервые приехал в Петербург.
Город ему не понравился. "Он так и остается в памяти моей городом одиноких людей, людей, загнанных жизнью в хлевушки самомнения, в темные уголки человеконенавистничества. Сколько сплетен слышал я там! Сколь много воспринял всяческой мерзости!" - писал Горький в письмах.
Эти впечатления были результатом пребывания писателя в среде народников, либералов, декадентов, легальных марксистов, следствием идейных раздоров среди петербургской интеллигенции, лицемерия, лживости, склонности к интригам многих ее представителей.
Горький осмотрел Эрмитаж, познакомился с писателем-мемуаристом А.Ф.Кони и великим русским художником И.Е.Репиным, который, по словам Горького, "быстро и все время оживленно разговаривая", написал его портрет, сразу ставший широко известным в России.
3
Горький живет в Нижнем, но часто ездит в Москву и бывает на спектаклях Московского Художественного театра (МХТ). В Москве в январе 1900 года он познакомился с Львом Толстым, уже раньше обратившим внимание на писателя. "Был Горький. Очень хорошо говорили. И он мне понравился. Настоящий человек из народа", - записал Толстой в дневнике.
В марте 1900 года Горький снова едет лечиться в Крым. Здесь он встречается с Чеховым, много беседует с ним.
Летом Горький опять в Мануйловке, читает мужикам Чехова, Короленко, Шевченко, руководит любительским театром.
"Хорошо в этой Мануйловке, очень хорошо, - писал он Чехову. - Тихо, мирно, немножко грустно... По праздникам я с компанией мужиков отправляюсь с утра в лес на Псел* и там провожу с ними целый день. Поем песни, варим кашу, выпиваем понемногу и разговариваем о всяких разностях. Мужики здесь хорошие, грамотные, с чувством собственного достоинства..."
______________
* Псел - река в тех местах.
В сентябре он возвращается в Нижний.
Здесь на новый, 1901 год Горький устраивает для полутора тысяч детей нижегородской бедноты елку - с цветными электрическими лампочками (тогда это казалось почти чудом) и подарками: мешком с фунтом гостинцев, сапогами, рубахой. С грустью смотрел он на недетскую печаль в глазах маленьких гостей, на их старческую серьезность, негодуя на тех, кто лишил детей детства.
Горький не переоценивал своей помощи бедноте: "Из пятисот вчерашних мальцов, быть может, один будет читать. Да, не больше. Ибо остальные издохнут преждевременно от кори, тифа, скарлатины, дифтерии, холеры, поноса - от голода, холода, грязи..."
Устраивает Горький для нижегородских босяков чайную "Столбы". В "Столбах" работала бесплатная амбулатория, за четыре года было устроено более ста концертов. Надпись у входа гласила: "Спирт есть яд, так же как мышьяк, как белена, как опий и как множество других веществ, убивающих человека..."
19 февраля 1901 года писатель приехал в Петербург. Он был на заседании Петербургского Союза писателей, на котором - по полицейским донесениям произносились речи "крайне противоправительственного содержания", вообще "нижегородский мещанин" Пешков, как сообщали полицейские чиновники, "вращался исключительно в среде неблагонадежных в политическом отношении".
В это время особенно усилились репрессии против революционного студенчества. Они вызывают гневный протест Горького, ставшего свидетелем студенческой демонстрации у Казанского собора. Среди подписей в протесте против кровавой расправы со студентами была подпись Горького. "Я вовеки не забуду этой битвы!" - писал он Чехову.
На "Казанское побоище" писатель откликнулся рассказом "Весенние мелодии". Цензура запретила его, разрешив, однако, по недосмотру опубликовать "Песню о Буревестнике" - самую революционную часть произведения, сразу же высоко оцененную передовыми читателями и быстро завоевавшую огромную популярность.
"Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.