Македонский Лев - [83]

— Ты снова наш спаситель, мой спартанский друг. Не могу тебе выразить, насколько я благодарен. Однажды я отыщу способ вознаградить тебя.

Пелопид спал на скамье, но Эпаминонд растряс его, поднял на ноги и направил к воротам. Неожиданно пьяный фиванец затянул походную песнь, и двое мужчин ушли в темноту.

Последующие месяцы Парменион посвятил размеренной жизни, проводя время в подготовке гоплитов, беге и чтении. Иногда он участвовал в празднествах и званых вечерах в качестве гостя Эпаминонда или Калепия, который с триумфом вернулся из Афин. Но по большей части он оставался один, брал своего коня и выезжал за город, изучая окружающие Фивы поля и долины.

Весной следующего года у города появилась надежда на то, что гегемония Спарты может быть свергнута и что прежняя Беотийская Лига может возродиться. Пелопид и Священный Отряд были весьма полезны в помощи Танагре и Платеям по избавлению от спартанских гарнизонов, и даже шли разговоры о том, что Персидский Царь Царей поддерживает требования Фив об автономии от Спарты.

Но потом пришла устрашающая весть. Агесилай собрал армию в одиннадцать тысяч гоплитов и две тысячи всадников и выступил с намерением подавить мятеж. Следующей ночью Мотак возвращался от могилы Элеи и нес с собой выросшие там цветы. Было уже поздно, и он шел домой в темноте, с мрачными мыслями. Выйдя на прямую улицу, ведущую к дому Пармениона, он увидел фигуру, скрывающуюся в тени и прижавшуюся к стене. Он моргнул и сфокусировал взгляд на том месте, но ничего не разглядел. Затем вторая фигура перелезла через стену в дом Пармениона.

Мотак почувствовал, как холодок пробежал по спине. Он резко подлетел к воротам, открыл их одним рывком. — Парменион! — позвал он. Когда он перебежал через двор, черная фигура выскользнула из тени, метнувшись к нему. Лунный свет заиграл на лезвии ножа, мелькнувшего у самого его лица. Мотак кувыркнулся и встал на ноги, блокировал выпад и ударил незнакомца кулаком в лицо. Убийца отскочил назад. Мотак бросился на него, отчаянно пытаясь ухватить руку с ножом. Он промахнулся, и лезвие вонзилось ему в плечо. Его колено ударило снизу вверх в живот незнакомца, выбивая из него стон боли, и вот уже руки Мотака обхватили горло убийцы. Бросившись вперед, он разбил череп мужчины о дворовую стену. Убийца обмяк, но Мотак еще три раза ударил его головой о камни. Кровь и мозг брызнули ему на руки, и тогда он позволил трупу упасть на землю.

— Парменион! — позвал он вновь.

***

Убийца Глеамус двигался бесшумно, едва услышав крик слуги, он пробежал по ступеням в спальню второго этажа, где спал предатель. Остановившись перед дверью, прислушался, но изнутри не доносилось ни единого звука. Возможно ли, чтобы спартанец не услышал криков?

Возможно, но Глеамус практиковал свое ремесло почти двадцать лет, в Египте и Персии, в Афинах и Иллирии, и выживал, используя свои умения, никогда не полагаясь на удачу.

Он днями осматривал дом, изучая движения предателя, внимательно следя за этим человеком. Его жертвой был воин. Он передвигался легко, резко, его глаза всегда были настороже. Но у дома был изьян. Из спальни был только один выход — если только парень не решит выпрыгнуть во двор, где непременно переломает себе кости.

План пошел прахом, но у него еще оставалось время заработать награду, посуленную Агесилаем. Глеамус продумал свой следующий шаг. Человек за дверью мог уже пробудиться. Если так, то где он будет стоять? Вчера, когда никого не было, Глеамус обследовал здание, запомнив детали спальни. Там негде было спрятаться. Комната была небольшой. Так что у человека внутри было не так много возможностей. Если он проснулся, то встанет слева или справа от двери. За ним вверх по лестнице шли Арис и Стурма. Но ему они были не нужны. Это убийство он мог выполнить водиночку. Это покажет им, что он по-прежнему мастер своего дела.

Схватясь за ручку, он рывком распахнул дверь, которая ударилась в левую стену. В этот момент он увидел, что постель пуста, и с диким криком бросился вперед, взмахнув ножом вправо, где должен был находиться предатель. Клинок врезался в стену.

На миг, озадаченный, Глеамус остановился, обшаривая взглядом залитую лунным светом комнату. Предатель исчез! Это было невозможно. Он видел, как этот человек вошел внутрь. Это не мог быть никто другой!

Тень надвинулась на него. Он крутнулся, взметнув клинок. Но опоздал. Меч предателя обрушился ему на горло, вонзаясь глубоко в легкие. Глеамус захрипел и упал на спину, его кинжал застучал по полу. Даже когда жизнь покидала его, сознание убийцы поражалось столь хитрому ходу. Спартанец залез на камень, выпирающий над дверью.

Так просто, подумал Глеамус.

Дерево половых досок холодило ему лицо, и сознание его блуждало. Он вновь увидел дом своего отца на острове Крит, своих братьев, играющих на холмах, мать, поющую им перед сном песни о богах и смертных.

Кровь запузырилась у него в горле, и его последние мысли вернулись к спартанцу. Так умен. Так ум..

***

Парменион извлек меч из трупа, и вышел из дверей. Клинок устремился к его лицу. Меч спартанца взметнулся, блокировал удар, его левый кулак ударил противника в челюсть, опрокинув его на третьего убийцу, стоявшего на лестнице. Оба наемника упали. Ногами вперед, Парменион полетел на них, и его правая ступня попала первому из них в подбородок. Двое убийц скатились к подножию лестницы. Парменион перепрыгнул через перила, спрыгнув в андрон. Убийцы вскочили на ноги и побежали за ним.