Макалу. Западное ребро - [20]

Но быть ответственным за экспедицию ― это значит ставить себя на место каждого из товарищей. Ты рассуждаешь за него, и ты всегда в тревоге. Не будет ли этот чрезмерно рисковать, не сдаст ли тот физически или морально, не демобилизуется ли? Эти люди (от которых я потребую идти до предела своих возможностей, даже перейти за этот предел)... Не ошибся ли я в их оценке? Я уверен, что перед Лионелем, руководителем экспедиции на Жанну, вставали те же проблемы, уверен, что он рассуждал так же, как я рассуждаю сейчас. И я понимаю теперь, почему он не всегда был в хорошей форме. Я ставлю себе вопрос: потому ли я озабочен, что я не в форме, или же потому я не в форме, что озабочен?

Тем временем продолжается будничная жизнь, нацеленная на единственную задачу-преодолеть Западное ребро. Всем шерпам выданы одежда и снаряжение. Мы обучаем их премудростям работы с жюмарами и веревкой. Убеждаюсь, что некоторые из них исключительно способны, и с радостью думаю о той пользе, которую они смогут принести наверху, когда по-настоящему будет трудно.

На леднике группы двигаются непрерывными «челноками» между Базовым лагерем и лагерем I. Люди идут, тяжело нагруженные, безразличные к безрадостному каменному окружению: камни, камни, камни, осыпающиеся под ногами, камни, порой настолько острые, что мы всех восходителей снабдили кожаными рукавицами (идея Жоржа Пайо), так как любая царапина превращается здесь в долго не заживающую рану.

Сами сагибы не протестуют против переноски грузов, иногда более тяжелых, чем у шерпов. Приходится даже порой придерживать чрезмерный энтузиазм. Например, Жан-Поль Пари. у него пошаливает позвонок, и тем не менее он упрямо таскает колоссальные рюкзаки. «Стой, Панама! Это совершенно ни к чему! Не насилуй себя...» Но я не жалуюсь. Предпочитаю избыток энтузиазма слишком осторожной экономии сил.

Информация о ходе продвижения доходит до нас регулярно либо от возвращающихся на базу восходителей, либо по радиосвязи.

В лагере I сильный ветер. Большая палатка для шерпов, оставленная по неосторожности открытой, была повалена и более чем наполовину разорвана.

Приятные и веселые парни, эти шерпы, но по самой своей природе несклонные к аккуратности. Это одна из черт их характера. Свидетельством является одежда, которую мы им дали в Базовом лагере (именно дали, так как она теперь им принадлежит). Желтые анараки, ярко-красные брюки, серые пуловеры, словом, одежда люкс! Получили они ее утром. А к вечеру того же дня можно было подумать, что эту одежду таскали полгода в кухонном жире и саже. А разрушенная палатка? Вы думаете, что хоть кто-нибудь из них поднялся, чтобы ее установить? Они преспокойно остались лежать под разорванной парусиной и сломанными стойкам, смеясь и перебрасываясь шутками, несмотря на шквалы ветра со снегом... А снег теперь падает каждый вечер. Несильные, правда, снегопады, но их регулярность начинает меня тревожить.

Я хочу лично удостовериться, как выглядит подъем к лагерю I, а может быть, и дальше, к лагерю II (мне ведь тоже больше хочется действовать, чем размышлять). Лагерь II, который мы собираемся превратить в передовую базу, расположен на высоте 5900 м, у самого подножия первого Близнеца. И это дает мне возможность улучшить мое знание психологии альпиниста в Гималаях.

Итак, я отправляюсь в лагерь I в сопровождении Жака Маршаля. Мы знаем, что где-то на бесконечной морене приходится траверсировать склон, по которому постоянно летят камни- здоровенные «чемоданы». Я в несколько лучшей форме, чем наш «Док», и вскоре он от меня отстает. Я вынужден его дожидаться, так как знаю, как деморализует одиночество, в особенности когда тебе приходится тяжело. Поэтому я могу не торопиться, могу любоваться природой. Отдыхая после опасной зоны, которую я пересек с максимальной скоростью, я посматриваю на Маршаля, который теперь, ее проходит. Он находится как раз в середине траверса, когда начинается «артиллерийская стрельба». Устав, он совершенно не в состоянии не только бежать, по даже просто ускорить шаг. Я нахожусь в безопасности, по ничем не могу ему помочь и лишь содрогаюсь от ужаса, от невероятного ужаса. А он, стоя среди летящих камней, мечтает о том, чтобы «снаряды» прошли выше его или сбоку. К чему делать шаг вперед или назад? Это ничего не изменит! И Маршаль ждет с философским спокойствием. Философским, именно так? В таких экспедициях, встречаясь с некоторыми опасностями, приходишь к фатализму, который не испытываешь во время восхождений в Альпах. Потому что понимаешь, что ты бессилен, потому что ты слишком мал в этом мире, слишком грандиозном для тебя. В Альпах лавиноопасный кулуар вы пересекаете бегом. В Гималаях высота вам запрещает бежать. И тогда, поскольку траверсировать все равно ведь надо, вы идете на риск.

«Артиллеристы» не попали в Маршаля, хотя «снарядов» было предостаточно. Ледник Барун ― это колоссальный слой камней, полностью закрывающий лед, камней, без конца обваливающихся в облаках пыли, которую ветер бросает вам в лицо. Мрачная картина.

Дни следуют за днями, «челноки» за «челноками». Вечное движение туда-сюда. Лагерь II теперь солидно установлен на возвышении у подножия первого Близнеца. Настоящий наблюдательный пункт, с которого виден фантастический пейзаж толпы вершин с головокружительными стенами, защищенный, однако, от основного ветра, дующего с Эвереста. Поскольку этот лагерь должен стать нашей передовой базой, мы стараемся его сделать наиболее комфортабельным. На выложенных камнями площадках установлены долинные палатки, более высокие и менее тесные, чем высотные, палатки шерпов и палатка-столовая, которая будет играть здесь ту же роль, что и хижина в Базовом лагере: раскладные столы, стулья, стеллажи, колбасы, подвешенные ко всем стойкам. Потрясающий склад провизии и различных материалов. По крайней мере пять или шесть тонн!