Махтумкули - [20]
Торговец Дурды хихикнул:
— Как им износиться, если ты надеваешь их раз в год по особому случаю!
Вокруг заулыбались.
Нуртаган любовно погладил голенище своими мосластыми руками.
— Так вот оно было, люди. Возвратились мы в Аджитар-хан, а оттуда — домой. Добрые люди русские, гостеприимные, щедрые. И царь им подстать. Он в наши края послал самого своего важного мирзу — Черкез-хана[27]. И войско у того мирзы было, и много верблюдов он у населения купил. Поехал с визитом к хивинскому Ширгази-хану, а Ходжанепес был у русских толмачем. Да подло поступил Ширгази-хан. Принял ласково, а потом всех русских предательски убил. Не в честном бою, а именно предательски! — выкрикнул последнее слово Нуртаган.
— И Черкез-хана убили? — прозвучал испуганный вопрос.
— Убили, — горестно подтвердил Нуртаган. — Ходжанепеса хотели убить, еле ноги унес с помощью хивинских друзей, а потом на Мангышлак перебрался, к своим соплеменникам саларам. Где кости свои сложил, никто толком не знает.
После долгого молчания заговорил Дурды:
— Пусть земля будет пухом Ходжанепесу. Он начал большое дело, но не сумел его довести до конца. Не по своей вине, но не сумел. Мы должны осуществить его мечту, и если сильный покровитель оградит нас от чужеземных посягательств, это поможет и объединению туркменских племен. Мы пробовали опереться на Иран, испытали «покровительство» Хивы и Бухары, не раз из-за них на краю пропасти стояли. Остался Ахмед Дуррани. Какова надежда на него, мы с вами только что обсудили. А если так, то…
Дурды замешкался, он хотел, чтобы его мысль докончил кто-то другой. Им оказался односельчанин торговца — маленький козлобородый старчишка, один глаз которого сидел в глазнице намного глубже, чем другой, и было впечатление, что старик постоянно щурится, как прицеливается.
— Как другие, не знаю, — сказал козлобородый. — Для нас же, прибрежных жителей, выход один: Россия. Либо надо собирать пожитки и переселяться куда глаза глядят, либо просить покровительства у белого царя.
— А куда они глядят, твои глаза? — с надрывом выкрикнул торговец Дурды. — Пусть белый царь возьмет нас под свою руку! Пусть приводит войска, строит крепости — мы поможем строить! Пусть считает нас своими подданными! Вот тогда…
Что «тогда», осталось неизвестным, потому что к костру прибежал — будто за ним собаки гнались — взъерошенный парень и доложил, что русские собираются отплывать.
— Тебя ищут, Дурды-ага!
Однако Дурды-ага не торопился, словно ничего не слышал. Помолчал, хмурясь и собирая свою бородищу в кулак, и отрубил:
— Мы решили в ближайшее время направить в Россию группу старейшин! Доведите это до сведения всех ваших людей!
Встал и попрощался со всеми за руку, всматриваясь в глаза каждого, с кем прощался. Никто взгляда не отвел, никто, значит, не таил темных мыслей, и Дурды-ага почувствовал некоторое облегчение.
— Счастливого пути!
— Благополучного возвращения! — неслось ему вслед.
О желании послушать стихи Махтумкули никто даже не заикнулся — поэт сам позабыл об этом.
Караван замедлил движение у стен Хивы. Город прятался за стенами, виднелись лишь минареты да купола мечетей. В первую очередь внимание привлекал минарет мечети Джумы — самой большой мечети города. Он заметно выделялся на фоне вечернего неба, и хотя вокруг высилось множество его собратьев, ни один из минаретов не мог соперничать с ним по размерам и красоте отделки.
Эти устремленные ввысь стрелы ритуальных башен, сияющие золотом и лазурью, придавали городу особую нарядность и торжественность. Лучи гаснущего светила вспыхивали то там, то тут беззвучными радужными взрывами, настраивали на возвышенный лад.
Махтумкули шел пешком, ведя за собой коня. Холмистые просторы, необъятные просторы, сыпучие пески — все осталось позади. Изнуряюще тяжелый путь завершился благополучно, без происшествий, без человеческих жертв. Если вот так идти и идти прямо, скоро покажется знакомая дверь медресе Ширгази-хана — коварного хана, погубившего большую идею старшины Ходжанепеса о спокойствии для своего многострадального народа.
Бесчисленное количество раз переступал Махтумкули порог этой двери, и чем ближе сейчас подходил к ней, тем тверже становился шаг, поднималось настроение, отступала усталость. Представлялась встреча с товарищами по учебе. Разные были товарищи. С одними тянуло поздороваться за руку, других — по-братски обнять, пошутить, прижаться щекой к щеке. Третьим — просто сказать: «Салам алейкум!» — но и это было приятно, если забыть о четвертых, с которыми ни здороваться не хотелось, ни даже видеть их.
Во дворе медресе было безлюдно. Махтумкули сгрузил свои вещи, с помощью караванщиков унес их в келью. Проводив спутников, вернулся в свою обитель.
В келье было темно и душно. Свет, проникающий сквозь узкую щель окна, был слишком слаб, но Махтумкули различал все: в одном углу в беспорядке грудились тунча, кумган, посуда, остальные углы занимали полки, и на них навалом лежали книги и свитки — как в хаджиговшанском доме.
Чьи-то руки протянулись из-за спины, ладони прижались к щекам, затеняя глаза, чужое горячее дыхание коснулось затылка. Махтумкули потрогал чужие пальцы на своем лице.
Классик туркменской литературы Махтумкули оставил после себя богатейшее поэтическое наследство. Поэт-патриот не только воспевал свою Родину, но и прилагал много усилий для объединения туркменских племен в борьбе против иноземных захватчиков.Роман Клыча Кулиева «Суровые дни» написан на эту волнующую тему. На русский язык он переведен с туркменского по изданию: «Суровые дни», 1965 г.Книга отредактирована на общественных началах Ю. БЕЛОВЫМ.
Совсем недавно русский читатель познакомился с историческим романом Клыча Кулиева «Суровые дни», в котором автор обращается к нелёгкому прошлому своей родины, раскрывает волнующие страницы жизни великого туркменского поэта Махтумкули. И вот теперь — встреча с героями новой книги Клыча Кулиева: на этот раз с героями романа «Непокорный алжирец».В этом своём произведении Клыч Кулиев — дипломат в прошлом — пишет о событиях, очевидцем которых был он сам, рассказывает о героической борьбе алжирского народа против иноземных колонизаторов и о сложной судьбе одного из сыновей этого народа — талантливого и честного доктора Решида.
В романе К. Кулиева «Черный караван» показана революционная борьба в Средней Азии в 1918–1919 годах.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.