Махагон - [56]

– Слышал я уже, эти идеи, – сказал Цурин, пригибаясь под веткой дерева. – Разве не помните, был как-то, лет пятьдесят назад, один трепач, маленький такой, лысый, да ещё очень сильно картавил. Мне ещё отец рассказывал. «А дорога наша – верная!» – нёс всякий бред, так мало того и верил в него.

– Да, да! – сказал проконсул отпустив одной рукой повод, но тут же содрогнувшись, пытаясь не подавать вида, вернул руку обратно. – Его идеи были весьма популярны: свобода, равенство, братство.

– И чем он закончил? Припоминаю, из рассказа отца, если не подводит меня память, на эшафоте!

– Безусловно, печально лишиться такого человека. Мир потерял очень много. Может быть, ему бы и удалось воплотить свои идеи, но, увы.

Среди высоких деревьев и зелёной листвы пробивались лучи солнца. Тропа заросла полынной травой. Не многие путешественники пользовались этим маршрутом.

– Кажется, это река! – сказал проконсул, указывая в сторону редеющих деревьев. Звук щебетания птиц заглушался быстрым потоком течения каменистого русла. В образовавшихся порогах и перекатах внушительно бурлила вода, расплёскивая недюжинную силу. Как только приблизились ближе, их лица обдало влажной прохладой.

– Давайте пройдём вдоль реки. Вон там… она заужена. Видите… вроде бы мельче, – прокричал Цурин, указывая на перекат.

Ведя лошадей по берегу реки, проконсул снова начал говорить. – Остановите меня, если я не прав…, мне не даёт покоя один вопрос. Вот, вы говорите, что нападение было и у вас есть информация. Прошу прощения, важная информация, – задыхаясь, прокричал проконсул. Но, как вы об этом узнали? Я вам отвечу. Вы могли узнать… только, если сами принимали участие. Я не прав?

– Почему же, вы правы! – ответил Цурин.

Шум, всё наполняющий слух, мешал продолжать беседу. Задыхаясь, проконсул махнул рукой, что скорее всего означало, перейдём реку и продолжим.

Вода доставала до колен, держась почти на одном и том же уровне в начале и по всему проходу протоки. Застланная дном галька ставила западню, поскользнуться, ступив в впадину. Миновав переход, взошли на травянистый берег. Зайдя в чащу, развели костёр, чтобы подсушить мокрую одежду и немного передохнуть.

Проконсул, расправив ноги, сидя на подложенной кошме, обратился к Цурину. – Вы слышали речь, которую пересказывали потом многие, ту самую легендарную речь полководца, при битве на краях «Ольдакар-Милены»? То сражение, я не забуду никогда! – произнёс мечтательно проконсул, вспоминая прошедшие героические дни славы.

– Нет… к сожалению! Хоть я и участвовал в битве, именно тогда, меня с несколькими легионерами отправили на разведку. Мы должны были установить, будет ли подход пополнения вражеской армии с тыла. Так что, увы, но как бы я не желал, слышать речь великого полководца, я не мог.

– Ничего, я вам перескажу, – заверил проконсул, внимательно на него смотря. – Так вот, он произнёс эти слова для всех присутствующих: «Каждый легионер ценен для себя, но в первую очередь для своего командира. Если полководец, не будет оплакивать каждого легионера, то грош цена этому полководцу, ибо его значимость пропащая и важность низложена. Будут преданы забвению, все его начинания. Потому что, если голова защищая – не ценит свои руки, лишится их. Ибо полководец – это голова, командиры – зрение, обоняние и слух, а легионеры – это руки и ноги. По делу их разделяют их, коих на действие, коих на противодействие».

Выдохнув, проконсул дополнил. – Прям, как по военной теории! Знаете…, а я с этим утверждением не согласен, – сказал, через мгновение, сделав паузу. – Я считаю, что если командир ценит своих подчинённых, он относится к ним иначе. Вот предположим, что вы были… одним из командиров, при этом недавнем столкновении, – посмотрев по сторонам, добавил, – которого, не было!

– Допустим! – Цурин уже начинал понимать, к чему он ведёт.

– Вам не интересно, что стало с четвёртым легионом, да и в целом, что стало с вашими людьми?

– Интересно! – сказал Цурин, прищурив взгляд и внимательно наблюдая за его дальнейшими действиями.

– А я вам расскажу, – ответил восторженно проконсул. – Нет больше вашего легиона и нет больше вас. Скажем так: вы – призрак былой славы.

Сидящие рядом с двух сторон легионеры, схватили мёртвой хваткой руки Цурина. Сопротивление было бессмысленно, они были настороже готовые ко всему.

– Свяжите его, – сказал проконсул, поднимаясь и подвязывая свой кушак. – Дальше дорога вверх к мосту будет плавной, спускаться с лошадей почти не придётся. Так что, поедете связанный, на своём жеребце. А то я же вижу, что вы начинаете понимать, что я что-то задумал, – подморгнув, подойдя к своей лошади, добавил проконсул. – Ну, что же вы, поехали, время так сказать не терпит.

Ехать было неприятно и неудобно, но одно маленькое преимущество всё же присутствовало. Цурин начал говорить. – Может, раз уж мы разговорились и сняли маски, расскажите, зачем вам всё это нужно?

– Пожалуй, – сказал проконсул с нескрываемой ухмылкой на лице. – Если вы пообещаете поведать, как же вам всё-таки удалось остаться в живых, да ещё отдельно от своей первой когорты… центурион!

– Хорошо, но только после вас! – решительно ответил Цурин. Говорить было сложно, особенно в таком лежачем положении.