Махагон - [37]

заключение к которому он пришёл, представляла его связь с миром полностью, исключая его как отдельную личность.

Смотря в целом на мир, в котором мы живём, приходим к следующему выводу: «Империям, нужны армии. Им в свою очередь, всегда нужен враг». Кроме мелких разборок, борьба с островами высокогорных берегов и защита от них была не маловажной.

– Гемион, ты слушаешь меня? – наставник обернулся, одёрнул ученика.

Туман рассеялся, очертание наставника стали чётче. – Да, учитель!

– Покажи, что ты успел записать. Гемион отложил перо, протянул наставнику листок. Учитель взглянул, покачав головой. – Медленно записываешь и не усваиваешь суть. Мне известны твои успехи в мастерстве, но теорию ты не воспринимаешь.

– Стратегия окончание боя заключается в чём?

– Чтобы одержать победу!

– Правильно, но не полностью. Победа может быть равна поражению, если ты не правильно оценишь обстановку, и прежде чем убить, сам будешь ранен. Запомни, рассчитывай свои движения. Лучше проиграть малое и уйти, чтобы вернуться и взять большее.

Гемион открыл глаза. Это был сон, опять сон! Туман из далёкого детства ушёл, придав уверенности в настоящем. Магистр поднялся возвращаясь в реальность. Сегодня не лёгкий день! Предстоит поговорить с тем, кто меня ни во что не ставит. Испытав презрение к этой падали, Гемион представил, как получает удовольствие, затаскивая его в пыточную. Нет, слишком явное представление, может испортить предстоящее. Поднявшись и приведя себя в должный вид, обнаружил, что все уже встали. Мало того, Перфаер распорядился накрыть стол. Все дожидались только его.

Сны беспокоят меня всё чаще. Плохой признак, означающий беспокойство духа. Когда дух в покое, сила равна интеллекту. Меня, что-то пугает… нет, меня учили ничего не бояться. Меня что-то пугает, – повторил голос в голове Гемиона второй раз, чтобы убедить самого себя. Беспокойный дух – это гибель для воина. Так продолжаться не может…! Нужно с этим что-то делать, как можно быстрее.

– Перфаер! – позвал Гемион. Его ждать долго не пришлось. – Сегодня все дела, кроме вечерней встречи, на тебе.

Восприняв всё с благодарность, Перфаер спустился. Конечно же, ведь с моей стороны, это полное доверие. Легкомыслие – портит старание. Закаливание духа, нужно поставить на первое место, а после уже займусь делами, – дав себе наказ, произнёс Гемион.

После лёгкого завтрака он вышел на аллею. Уйдя в лесок, сел на травянистый излюбленный им небольшой холм. Сосредоточившись на лесной тишине, остановил взгляд на избыток тени древа, что так удачно отбрасывала на этот холм.

Сделав короткий вдох и выдох, закрыл глаза, замедлил ровное дыхание, повторяя про себя:

– Кто я? Никто! Где я? Нигде! Тьма и свет – везде!

Достигнув полного единства с ветром, открыл глаза. Солнце, что восходило в начале дня, уже полностью стояло в зените. Это упражнение помогало собраться с мыслями и успокоить тревогу. Конечно временное решение проблемы. Во всяком случае, сейчас этого достаточно!

* * *

Пока все в предвкушении ожидали завтрака, статный хозяин дома наконец-то спустился. Господин даже не обратил свой взор в сторону гостьи, лишь небрежно поприветствовав присутствующих, занял центральное место у огромного стола. Все последовали его примеру, и в тот же миг слуги начали подносить кувшины с водой и полотенца. Следом, как по сигналу, внесли завораживающие красотой блюда.

Манерность хозяев попросту могла смутить гостью, но не смутила, вызвав лишь малозаметную скованность. Дочь, в отличие от благонравной матери, вела себя как дома, не опасаясь последствий, чем вынуждала Ианту бросать укоряющий взгляд, между тем вызывая ироническую улыбку у «правой руки» её благодетеля. Дабы не показать неуважение, Ианта опускала глаза, стараясь изо всех сил не смотреть на Перфаера. В то же время мельком заметила, что задумчивый покровитель Гемион не готов к разговору, на который она так надеялась.

Завтрак проходил в гробовой тишине. О чём она думала сейчас? – Чего добивается, этот господин от меня и от моего ребёнка? Зачем ему, это всё нужно? Ну, хорошо… я привлекательная женщина, которая не нашла в этой жизни своего места и не смирилась. Таких как я десятки, но это не основание помогать мне.

Ещё ночью, когда Ианта пыталась заснуть, она решила для себя. – Если он войдёт и будет требовать то, что ему «причитается»… я дам ему это. Нежная рука, сокрытая под покрывалом, сжала сильнее статуэтку, что стояла совсем недавно на столе. – А после, возьму дочь и убегу. Сбереги нас ночь, скрой облаками луну и погаси звезды! Не сумев уснуть, она поднялась в кромешной тьме и на цыпочках вышла из комнаты, что выделили для неё. Приоткрыла соседнею дверь. Малышка спала, лелея сладкие сны.

Когда сытный завтрак закончился, как будто по сигналу спустилась за дочерью, с виду заботливая няня, возможно, она и есть заботливая. Ианта укорила себя. – У тебя никогда не получалось оценивать людей по достоинству их характера.

Хозяин дома поблагодарил за завтрак и удалился, оставив её наедине со степенным господином, Перфаером. Ианта прокручивала в голове вчерашний вечер. Она не сказала, этому «поборнику справедливости и защитнику нуждающихся» одну, но существенную мелочь, что вначале принимала ухаживания сенатора за чистую монету. Когда же он начал позволять большее, решила его оттолкнуть, вызвав в нём безудержную ярость. – Сама виновата!