Магнус-Супермыш - [18]

После чего они продолжили беседу, и то, что они не понимали друг друга, ничуть не мешало быть ей вполне дружеской.

— Хорошая еда! — объявил Магнус, облизывая жир с усов. — Нравится. Ещё есть?

— Недурно, а? — спросил Крысиный Джим, обтирая тарелку кусочком хлеба. — Получил королевское одобрение, не так ли? И чего бы Вашему Величеству ещё хотелось?

Он отрезал от буханки толстый ломоть хлеба, а от него — узкий ломтик с палец длиной и протянул Магнусу, засунув туда же большой и указательный пальцы, держащие хлеб. Тот деликатно втянул хлеб между прутьями. Как Джим и предполагал, Магнус не укусил пальцы. В мозгу у него уже установилась связь между хорошей пищей и хорошим человеком, а теперь и хорошими пальцами.

— Славный парень, — сказал Джим, забыв на минуту, что к королю надо обращаться по-другому. На остаток ломтя он шлёпнул масла и мёда.

— Магнус хочет, — поспешно объявил Магнус и просунул наружу пустой хлеб, чтобы и ему сделали так же.

К концу завтрака парочку уже связывали крепкие узы. Джим пропустил один рабочий день и не ловил крыс, и к вечеру обучил Магнуса подходить к проволочной стенке по его зову.

Вечером того же дня по телефону позвонил владелец дома.

— Скоро заедешь, Джим? Я так и держу дверь в сарай закрытой, как ты велел.

— Я уже там был. Можете открыть дверь, — ответил Джим. — Я вроде решил вашу маленькую проблему. — Он подмигнул наблюдавшему Магнусу.

— Я говорил тебе, Джим, что это крысы, я так и знал. Выходит, твой нос на этот раз ошибся, э?

— Может быть.

— И сколько я тебе должен?

— Ничего не надо, не беспокойтесь. — Джим вдруг почувствовал, что ему не хочется брать деньги за уникального, выдающегося нового зверька. Он ласково взглянул на Магнуса. «И крысолов может смотреть на Мышиного Короля», — подумал он.

— Вот что, Джим, послушай, что я тебе скажу. Моя благоверная говорит — надо избавиться от старого кролика. Будто бы за его кормом и приходят мыши и крысы. Пригодится он тебе? Можешь забрать его вместе с клеткой.

— Что ж, спасибо.

— Тогда, значит, так и решим. Будешь проезжать мимо в следующий раз — и заберёшь его. О’кей?

— Спасибо, — отозвался Крысиный Джим. — Может, и поселишься вместе с кроликом, Ваше Величество, — сказал он, когда положил трубку. — В компании веселее будет. Не оставаться же тебе в ловушке навсегда. Но сперва я тебя должен как следует приручить.

Так что следующие несколько дней каждую свободную от работы минуту Джим дрессировал Магнуса.

За награду Магнус научился не только подходить по команде к прутьям, но и садиться и вставать. Как обнаружил Джим, разноцветные конфетки смарти оказались полезным вознаграждением. Для Магнуса они стали дивной заменой питательных пилюль.

Дрессировка, в сущности, была взаимной: короткий резкий писк — и мягкосердечный Джим неизменно протягивал добавочную порцию. Он, конечно, не знал, что писк — это приказ «ещё!».

К концу недели Крысиный Джим решился проделать то, что считал необходимым для проверки своей власти над Мышиным Королём. Он принял все меры предосторожности. Сперва выгнал из кухни котов. Затем закрыл все двери и окна и вооружился новым пакетиком. После чего открыл дверцу ловушки.

Глава двенадцатая НОЧНОЙ КОШМАР

Джим мог не волноваться. Магнус не имел ни малейшего желания убегать от того, кто потчевал его столь чудесным разнообразием восхитительной снеди.

Скоро он уже повсюду ездил на плече у Джима и даже сопровождал его при поездках в фургоне, хотя при встречах с другими людьми Джим из осторожности быстро прятал Магнуса, с лёгкостью заманив его с помощью чего-то вкусного в коробку подальше от любопытных глаз, а в конце дня — назад, в безопасную ловушку.

Но однажды ночью случилось нечто, полностью изменившее самые лучшие замыслы мышей и людей[3].

В доме у Крысиного Джима всё было тихо. Наверху храпел Джим. Снаружи в садике дремали осёл и козы, а в птичнике крепко спали куры и утки. Одни только кошки, вышедшие на охоту, бродили в неясном лунном свете.

Магнус-Супермыш тоже спал в ловушке на кухонном столе, но сон его то и дело прерывался. Быть может, виной тому был чересчур сытный ужин: Джим щедро угостил его тостами с сыром, а на десерт побаловал шоколадом. Во всяком случае в сон его то и дело вторгались боли в животе и кошмары. Магнусу снилось, будто его схватили когти какой-то хищной птицы, и сон был настолько реален, что он чувствовал, как жестокие когти впились ему в живот, и он проснулся с криком «ма-амо-очка-а!».

И так получилось, что в этот самый момент на столе, как нарочно, какая-то мышка подбирала крошки еды — мышка женского пола, с шубкой тёплого коричневого цвета, показавшаяся Магнусу при свете угасающего очага очень похожей на Маделин.

— Мамочка?! — крикнул он ещё раз, прежде чем нюх сказал ему, что это, конечно, не она.

Незнакомка исчезла, а Магнус окончательно проснулся. И тут на него вдруг нахлынула сильнейшая тоска по дому. Он представил себе родителей, которые сейчас беззаботно спят рядом с дядей Роландом, родителей, о которых не вспоминал вот уже много дней. Он заплакал. Вспомнил, как его крошка мама хлопотала и трудилась как рабыня, добывая корм для него, когда он был маленьким, — и заплакал ещё сильнее. Он мысленно увидел несчастного отца в жестоких тисках мышеловки — и горько зарыдал.