Магнус Ридольф - [12]

Ридольф размышлял. Скорее всего, подручные Мэя ждали того момента, когда он подойдет к перилам, после чего они собирались быстро столкнуть его вниз и тут же скрыться. Настанет переполох, и никто не сможет вспомнить, что, в точности, произошло. Свидетели будут давать противоречивые показания по каждому существенному вопросу. Такое убийство можно было совершить безнаказанно.

Даже если бы он попытался потихоньку покинуть ресторан, ему все равно предстояло пройти не меньше тридцати метров по пустынной набережной до Кеалихану-авеню.

Появился метрдотель, провожавший молодую пару к столу на краю балкона, где они могли бы наслаждаться сумрачным видом на океан.

Магнус Ридольф встал. Краем глаза он видел, как напряглись три бандита. Взяв одной рукой чашку с остатками кофе, а другой – стакан с водой, он сделал шаг вперед и одним быстрым движением кистей облил бандитов водой и кофейной гущей. Тут же схватив за края свой столик, Ридольф приподнял его и швырнул в разъяренных громил. Блондин в капюшоне опрокинулся на спину, двое других вскочили.

Метрдотель тут же подбежал, отчаянно размахивая руками: «Что вы делаете? Вы с ума сошли?» Он схватил Ридольфа за плечо, но не успел удержать седого старика прежде, чем тот бросил горящей свечой в лежащего на полу блондина.

«Антон! Артур! Пол!» – закричал метрдотель. Три официанта ринулись ему на подмогу. «Держите этого психопата! Отведите его в коридор, а я вызову полицию. Боже мой, что же это такое?» Метрдотель поставил на ноги упавший столик и помог трем гангстерам занять прежние места: «Прошу прощения, господа! Уверяю вас, ничего подобного у нас в „Подветренном кафе“ обычно не бывает! Позвольте налить вам еще по рюмке ликера».

Магнуса Ридольфа подхватили под локти и вывели с балкона; через некоторое время прибыл наряд полиции. Многословно объясняя происшествие, метрдотель требовал, чтобы нарушителя наказали строжайшим образом. Тем временем Ридольф с достоинством ждал, прислонившись к прилавку кассира. Мимо прошли с каменными лицами три бандита.

Из полицейского участка Ридольф позвонил в местное отделение МБР и попросил соединить его с коммодором Эфремом.

«Магнус Ридольф! – рявкнул коммодор, немедленно узнавший безмятежную физиономию старика на экране телефона. – Что вы делаете в тюрьме?»

«Меня арестовали за хулиганство», – ответил Ридольф.

«Как так? – встревожился коммодор. – Кто несет за это ответственность? Дайте-ка мне поговорить с лейтенантом, я ему покажу, где раки зимуют!»

Уже через час, спокойно сидя за столом в полицейском управлении, Магнус Ридольф рассказал свою историю коммодору Эфрему – тощему коротышке с костлявым темным лицом и выдающимся квадратным подбородком.

«А у нас наконец нашлись улики, позволяющие надеяться, что Акко Мэй не выйдет сухим из воды, – сообщил коммодор. – Мы пытаемся связать его с нападением на „Калхун“. Несколько человек из команды опознали его по фотографии, но у него неплохое алиби. До Санаториса-Бета триста восемьдесят световых лет. А „Калхун“ взяли на абордаж, насколько нам известно… гм… двенадцать с половиной суток тому назад».

Коммодор указал на тот факт, что максимальная возможная скорость звездолета в свободном пространстве равна c²/e³, то есть не более 42½ световых лет в сутки, тогда как полет до Санаториса занимал почти девять суток, причем на ускорение и на торможение затрачивалось как минимум по 48 часов.

«Таким образом, полет отсюда до Санаториса продолжается ни в коем случае не меньше тринадцати суток, – говорил коммодор. – Но Акко Мэй приземлился в Милитте сегодня в первой половине дня, то есть на сутки раньше, чем это было бы возможно, если бы он участвовал в захвате „Калхуна“ – в каковом случае он никак не мог бы вернуться раньше сегодняшнего вечера даже в оптимальном варианте».

Магнус Ридольф медленно поглаживал белую бородку: «Преступление совершено на расстоянии тринадцати суток полета. Вы подозреваете человека, прибывшего на Веер по прошествии двенадцати суток после захвата космического судна. Существуют четыре возможности. Во-первых, вы могли неправильно установить время нападения на „Калхун“».

«Ни в коем случае! Время определено безошибочно».

«Во-вторых, Мэй мог пользоваться звездолетом, летевшим со скоростью, превышавшей отношение квадрата скорости света к основанию натурального логарифма в кубе – что маловероятно. В-третьих, Мэй мог не участвовать в нападении на „Калхун“».

Коммодор Эфрем нервно выпрямился на стуле, сжимая кулаки рук, лежавших на столе. Вздохнув, он постепенно расслабился и зажег сигарету: «Боюсь, дело обстоит именно так. Акко Мэй невиновен в захвате „Калхуна“. Но за ним числится множество других подсудных дел – массовое уничтожение аборигенов в Порт-Миранде, дюжина одиночных убийств, торговля женщинами и наркотиками, контрабанда – практически все тяжкие преступления, предусмотренные кодексом».

«В том числе сговор с целью совершения убийства, – прибавил Магнус Ридольф, – жертвой которого должен был стать я собственной персоной». Ридольф широко открыл глаза и без всякого видимого намека на иронию приложил ладонь к груди: «Я, представьте себе?»