Магнит - [14]

- Я пройду? - бесцеремонно спросил Лев, не потрудившись поздороваться.

Комов от неожиданности пропустил. Вслед за Львом в квартиру шмыгнула и Оля Баритончик.

- Родители дома? - задал самый важный вопрос непрошеный гость, заглядывая в комнату.

- В театре. А что случилось?

- Ты разве не знаешь?

- Насчет Олега, что ли? Я-то здесь причем?

Вот это мы сейчас и узнаем.

Руки Льва потянулись к ярко-красному тяжелому полотенцу, которое все еще висело на шее Комова...

Примерно полгода назад между старшим из братьев Моховых и Олегом Комовым произошла первая стычка, причина которой была более чем серьезна. Комов обвинил Льва в плагиате. По городу прокатилась информация, что будто бы КВН-щики вовсю использовали интернетовские анекдоты, слегка их переделывая. В сущности, так оно и было, но Лев тут оказался совершенно ни при чем. Просто Комов таким образом сводил счеты с Олегом, с которым нередко ссорился в гимназии. Надо заметить, что придумать повод для ссоры Олегу труда не составляло.

Кое-кто с радостью поверил, что Лев с друзьями занимается плагиатом, Комов все сделал умело / почти отличник/, использовал газетку "Первая молодость", которая печатала все подряд. При этом сам остался несколько в стороне.

Впрочем, вычислить Комова было легко. Лев помчался в гимназию выяснять отношения и непременно бы выяснил, если бы не физрук Юрий Павлович. До драки не дошло, хотя и Лев, и Стас оказались в учительской... Через три дня в "Первой молодости" появилось опровержение предыдущей статьи. Скандал вроде бы утих. Но, вполне возможно, Комов не успокоился...

Итак, руки Льва потянулись к полотенцу, но тут в Комове проснулся самбист, и через секунду кавээновский капитан уже лежал на полу, уткнувшись лицом в йеменский ковер желто-коричневого ворса. Кто бы знал, как это унизительно - быть поверженным какимто паршивым Комовым /почти отличником/, не добившись ровным счетом ничего.

Но тут произошел важный поворот в истории, ко Льву Мохову присоединился и сам Комов. Места на йеменским ковре хватало. Это означало, что в бой был пущен засадный полк, то есть Оля Баритончик, в чьих руках воинственно блестела лакированная маска сомалийского колдуна, только что снятая со стенки. Именно деревянной маской перепуганная Оля приложилась к затылку Комова, в робкой надежде сравнять счет.

Два поверженных мужчины, а над ними хрупкая девичья фигурка эта картина впечатляла.

Через пятнадцать минут все трое относительно мирно сидели за журнальным столиком, на котором кроме наполненных ароматным кофе чашек имелись еще несколько сортов печенья, фрукты и прочее.

- А то может быть водки выпьем? - предложил Комов, потирая ушибленный затылок.

- Ты с ума сошел, - прорычал Лев.

- А что такого? Я же не самогон предлагаю. Или студенты водки уже не пьют?

- Нет, не пьют, - грозно сказал Лев. - Им не достается. Гимназисты все выпивают.

Оля, очевидно опасаясь того, что перемирие прервется с первым сорокоградусным глотком, вызывая огонь на себя храбро предложила выпить водку одна, за троих.

Лев нахмурился и ее инициативы не одобрил.

- Как хотите, - удивленно пожал плечами Комов. - В этом доме от водки еще никто не отказывался.

Как бы то ни было, боевые действия не возобновлялись. Более того - начался обмен мнениями. Обмен с доплатой, если считать качественный кофе.

Оля, благодаря которой и было достигнуто равновесие, молча поглощала хурму. Говорил, в основном, Комов. Он по-прежнему утверждал, что никакого отношения к исчезновению Олега не имеет

- Он в последнее время как-то притих. Может быть, надоело дурака валять?

- Допустим, - нехотя произнес Лев. - Но в гимназии ты не один учишься. Плюс учителя. Ни с кем из них стычек не было?

- Стычек? - задумался Комов. - Вроде бы нет. Правда есть в нашем классе некая дама...

- Кто такая?

- Да так, дура одна.

- А поподробнее?

Что мог сказать Комов о Юле Гуляевой? Немногое... Собственно, он уже ее охарактеризовал. Если еще точнее - красивая дура.

Лев, глядя на выражение лица Комова, подумал: "Не потому ли ты так говоришь, что ей на тебя наплевать?" и проникся преждевременной симпатией к этой самой Юле Гуляевой.

Сердце в трауре вижу, и зверь

Заползает в охрипшую грудь.

Черным выкрасить красную дверь

Умоляю себя: "Не забудь!.."

из песни(12)

Устав звать Олега Мохова. Шуйский затих. Уже минут двадцать они бродили по подвалу, добрались, наконец, до металлической двери, к сожалению - крепко-накрепко закрытой. Никакого замка, однако, видно не было. Даже замочной скважины. Зато щели между дверью и кирпичной стеной были широкие, хотя и не настолько, чтобы протиснуться через одну из них.

- Кажется, с той стороны прижато, - вслух подумал Шуйский.

- Навалимся, что ли? - тоскливо предложил Бург. От минутного всплеска его активности и следа не осталось. Да и какие в этой темноте следы?

- Навалимся, - отозвался Шуйский.

Но дверь не поддалась. Как будто это была стена, обыкновенная металлическая стена, к которой можно прижаться, по которой можно провести рукой, ногой или даже любопытным носом, но сдвинуть ее с места - затруднительно. Да что там - затруднительно... Есть двери в форме стен, а есть стены в форме дверей. Есть люди в форме военных и военные в форме людей... Но не об этом речь. Они потолкались у дверей минут пять, погремели, потыкали фонариком во все щели и слегка успокоились. Посовещавшись же - решили возвращаться. Похоже, их миссии сегодня не суждено закончиться успешно.