Магнит - [62]

Я развернулся на источник звука и увидел шерифа МакСтоуна, нашего старого приятеля. Он заметил мой взгляд, хмыкнул, но ничего не сказал. И даже не отвернулся.

А потом Бри вдруг отскочила и изменилась в лице. Она закрыла лицо руками, зарылась руками в волосы. И часто-часто задышала.

Я уже видел это с ней. Когда вылетали стёкла.

— Что происходит, Бри?

— У меня снова предчувствие, — упавшим голосом сказала она. — Это очень странно звучит, я знаю, но просто кажется, что что-то надвигается, и…

Она не закончила. А я посмотрел в противоположную школе сторону.

И обомлел.

Бриджет была права: что-то надвигалось. Только это «что-то» было не чем-то, а нашим замечательным смогом. И не то что бы он надвигался: он, скорее, начинал в себя засасывать. Сначала мелкие бумажки, валявшиеся на дороге. Потом цветочки с клумбы. Так осторожно, незаметно.

А потом раздался визг. Я инстинктивно обратил взгляд к Бриджет, но она молчала, хоть и разинув рот.

— Кейси! — отчаянно закричал кто-то сбоку, там, куда был обращён взгляд Моррисон.

Я пулей развернулся и обомлел.

Кричал Ал. Кейси засасывало. Она кричала тоже, плакала, пыталась отбиваться. Брат и ещё несколько ребят схватили её за руки, ведь ноги уже находились по ту сторону, стали тянуть на себя, силясь не позволить ей уйти туда, в смог. Я словно прирос к земле. На неё было больно смотреть, но что-то будто бы тихо шептало мне, что её уже было не спасти. Недаром в записке было написано, что умрёт кто-то ещё. Это значило, что кто-то сегодня умереть должен был точно.

Что-то было сильнее Кейси. Все в испуге отпустили её руки. Все, кроме Ала. И Ал за это поплатился.

Меньше, чем через долю секунды, оба исчезли в этом смогу, как будто бы их и не было.

И смог снова стал обыкновенным. Даже не внушающим страха.

Бри осела на землю, схватившись за голову. Я опустился на корточки рядом с ней.

— Кейси и Ал мертвы, — гробовым тоном возвестила она.

— Я вижу, — сказал я.

Семь. Восемь.

Ещё четверо.

Все вокруг молчали. Вернее, шёл по толпе какой-то гул, но отнюдь не членораздельный

— И это не конец, — прошептала Бриджет.

И я верил её словам. Я и сам мог так сказать.

Это был не конец. Это было начало конца.

И что нас ждало впереди, мы не знали. Дальше — финальные аккорды, которым мы не должны были сопротивляться.

Но как можно не сопротивляться, когда на кону стоят жизни людей? Твоя жизнь? Жизни тех, кто тебе дорог?

ГЛАВА 11. ГОЛОС РАЗУМА

Я сам себя казнил в моём жилище.

— Данте Алигьери "Божественная комедия"

Сидни

Когда я проснулась, то даже и не сразу вспомнила, где я. Только спустя минуту поняла, что я в больнице. Вспомнила.

А ещё через минуту я вспомнила, что у меня больше не было мамы.

Плакать не получалось. Слёзы душили меня, а наружу не выбирались. Но я чувствовала себя опустошённой. Будто всё из меня вытряхнули, оставив лишь оболочку.

Медсестра пришла, измерила мне давление, померила температуру. Проверила рану. Я видела, как она пыталась скрыть своё удивление. Оно и понятно: рана исчезла, словно её и не было.

У меня сил изумляться этому факту уже не было. Все мы помнили ситуацию Бриджет, ситуацию Томаса. Бри сидела со мной до последнего, пока её не выгнали. И я поняла, что зря я на неё злилась. Она была настоящей подругой. Просто раньше подруги не было у неё.

Когда она позвонила Томасу, то хотела дать мне трубку, но я лишь отвернулась к окну. Не было у меня желания с ним говорить. Конечно, можно вспомнить о том, что он меня спас. Вот только сообщение о том, что меня нужно спасти, было отправлено не ему, а Бри. Он всего лишь получил приглашение прийти в бассейн. И шёл туда, не подозревая, что его ожидало.

И я видела в его глазах, что ничего он ко мне не чувствовал. Томас никогда не полюбит меня так, как люблю его я. В этом я не сомневалась.

И теперь мне становилось больно от того, что я ему открылась. Иногда лучше молчать о том, что чувствуешь. Потому что можешь остаться ни с чем.

— Мисс Грин, ваш отец…

— Он в городе? — оборвала я медсестру на полуслове.

— Да. Он приехал.

Стоп. Как отец мог приехать в Тэррифилд, если Чарли не могла из него выехать? Как это вообще работало? Вход открыт, а на выход не пускают? Или пускают, но избранных? Или же не пускают как раз-таки избранных?

Дверь палаты открылась, и зашёл папа. Я не хотела его видеть. И одновременно понимала, что других родных людей у меня в городе больше не было.

Медсестра вышла, оставив нас с ним. Он осторожно присел на стул. Тот самый, где вчера дежурила Бри, искренне беспокоясь обо мне.

Я молчала. Не хотела говорить никаких фраз а-ля «Здравствуй, папа, где ты был, я так скучала». Не хотела лгать. И так всё ложью было покрыто. Всегда. Везде. Он никогда не для мне по-настоящему родным человеком. Даже фамилию носил другую, не такую, как у нас с мамой.

— Сидни, — позвал он меня. Отвечать ему мне не хотелось.

Тогда он позвал меня снова. А я продолжала не смотреть на него. Мне хотелось теперь лишь одного: чтобы он поскорее ушёл отсюда.

Или же, наоборот, я была рада его видеть?

— Почему ты приехал так поздно? — холодно спросила я, сдавшись и посмотрев на него. Выглядел он неважно. Даже наличие чёрного костюма не делало его вид лучше. Не бритый, с кругами под глазами. Усталый какой-то.