Магнит - [54]

Но я ничего не могла с собой поделать.

Если это была иллюзия, то… Мне нравилось жить в этой иллюзии, ведь она исполняла все мои мечты, словно волшебник из доброй сказки. Мне нравилась эта иллюзия, ведь я была в ней центральным лицом.

Мне надоело. Я встала, заправила кровать, утёрла слезы.

Мне надоело играть в плаксу. Игры закончились.

Я посмотрела на стол. Новых записок, к счастью, не было. И никого в комнате в моё отсутствие тоже не было.

Это радовало.

Я спустилась в гостиную. Мама сидела здесь. Листала журнал. По телевизору шла лурацкая передача, в которой продавали всякие хозяйственные товары; на данный момент ведущие тщетно пытались продать какую-то суперскую, как они считали, соковыжималку с разными насадками и ещё чёрт знает чем.

Я присела на диван. И тут она обратила на меня внимание.

— Сидни, милая, почему ты не в школе? — удивилась она своим приторным голоском.

— Голова закружилась, — соврала я. Хотя было ли это полноценным враньём?

— Детка, ты же выпила таблетку, правда?

— Конечно. Сейчас уже всё в порядке. Я думаю, мне стоит отвлечься.

Она улыбнулась. Тепло, по-матерински, что было как-то… внезапно.

— Может, мы посмотрим фильм?

— Нет, мам. Я хотела сходить в бассейн. Давно там не была.

— Ты уверена, что это хорошая идея?

— Всё в порядке, правда. Так будет только лучше.

Мне правда хотелось в бассейн. С детства я обожала воду. Она словно смывала все мои негативные эмоции.

С водой было спокойно. И пока все её боялись, я точно знала, что она меня не тронет. Потому что я умею с ней обращаться.

— Береги себя, милая, — растянув губы в улыбке, сказала мама. Я подвинулась и крепко её обняла. В такие моменты я была рада, что была её дочерью. Её, а не чьей-то ещё.

— А, кстати, от дяди Ричарда никаких новостей так и нет, — спохватившись, сообщила она. А я полуобиженно поджала губу.

Ричард Грин жил в Нью-Йорке и был маминым младшим братом. Последний раз мы виделись, когда я была совсем маленькая. Потом переговаривались через Skype. Кем он работает, мы так и не понимали. Но на улице он не спал, что уже было похвально.

Но постепенно мы всё реже и реже выходили на связь. А теперь от него и вовсе ничего не было слышно. И это не могло маму не расстраивать.

А у меня в голове промелькнула лишь одна мысль: что, если Ричард пытается нам дозвониться, но не может? Что, если связь с Тэррифилдом попросту оборвана?

Не хотелось об этом думать.

Потому что это создавало ощущение, словно ты — изолирован, ты — под гигантским куполом. А у Стивена Кинга в его романе всё не шибко хорошо было.

Как и у нас.

— Я люблю тебя, ма, — проговорила я и тоже улыбнулась. А сама почувствовала, как на глазах выступили непрошеные слёзы.

Я вернулась в свою комнату, закинула в сумку свой любимый купальник, в котором ходила в бассейн, и вышла. Я была готова прыгнуть в объятия стихии, которая меня словно бы понимала. Которую понимала я. С которой мы были дружны.

Я ждала этой встречи. Потому что там я должна была обрести покой.

***

Людно не было. Я проверила телефон на наличие каких-нибудь сообщений или новостей и убрала его в шкафчик вместе с повседневной одеждой.

В бассейне плавало лишь несколько человек. Они бурно переговаривались о чём-то, а потом выделывали кульбиты, выпендриваясь друг перед другом. Им было лет за двадцать, а то и за двадцать пять. И им было весело.

Мне — нет.

Мне было тошно на них смотреть. Они были счастливы. У них никого не убили. Они не видели столько смертей, никого не убивали, наверняка, сами. Не видели столько крови.

Они не участвовали в этом всём.

А мы — да.

Я скинула резиновые тапки, но в воду не полезла. Уселась и стала болтать в ней ногами. Закрыла глаза.

Я представила, что я — на берегу моря. Ветер приятно обдувает кожу, волны налегают на песок и размывают его. Характерный шум воды прерывают крики чаек, витающих в небе. Кто-то прыгнул в воду с плеском и поплыл. На этом ком-то — нарукавники. Этот кто-то — ребёнок. Для которого ещё пока весь мир — одна сплошная загадка.

Смех и гомон оборвали мои мысли. Это были всё те же люди. Аж блевать хотелось, смотря на них. На их фальшивые улыбки и показное счастье.

Или же то не была фальшивка?

Слишком сложно разобраться.

Вскоре они выплыли, отряхнулись и пошли в сторону раздевалки. И их голоса стихли.

Я осталась одна.

В наступившей тишине вновь был слышен тот же свист, что ранее в туалете. И от этого становилось не по себе.

Тишина ещё и звенела и похрустывала. Словно в ней были какие-то помехи.

Свет мигал.

По воде шла едва заметная рябь.

И всё вызывало какое-то сомнение. Подозрение.

Мне вдруг стало страшно. Как будто бы я была глупой маленькой девочкой, боявшейся оставаться одной в темноте.

И тут я услышала тихий крик.

— Помогите! — сдавленно кричал кто-то. — Кто-нибудь, пожалуйста!

Я огляделась по сторонам. Никого не было. А стоны продолжались. Кто-то ныл, словно его… разрезали на части? Пытались убить?

Но здесь было пусто. И никого не было. Неужто то были игры моей головы?

И я опустила взгляд на воду.

И моё сердце замерло.

Я увидела свою маму. Она была там, под водой. И она тонула. Я видела её лицо, полное ужаса, и взывающее ко мне. Но это было невозможно! Она ведь была дома! Что же тогда…