Он сел напротив, изучая чек.
– Картошку забыли дать.
Подмигнул мне и снова пошел к кассе. Я отставила пепси, привычно наблюдая за жизнью вокруг. Уборщица скидывает мусор с подноса в мусорный бак. Пара из-за соседнего столика одевается, чтобы идти, а другая ждет, когда они освободят столик. Дальняя лампа едва заметно мигает. Упаковки пирожка и бургера передо мной чересчур яркие, сочные. За окном, мельтеша крыльями, приземляется чайка, ходит, переворачивая клювом мусор. Реальность вдруг распахнулась, обнажилась в своей невыносимой красоте и несовершенстве.
Я достала бумагу и карандаши, замерла над листом. Рука тряслась. Что, что выбрать? Глаза метались. Огромный чернокожий мужчина откусывает от бургера, вязаная шапочка сдвинута высоко на лоб. Худенькая кассирша отдыхает, прислонилась спиной к стене. Чайка за окном кричит, подняв клюв к небу.
– Самое простое, – шепнуло мне подсознание, – начинай с самого простого.
И на листе появился пластиковый стакан. Пузырьки поднимались и лопались на поверхности, свет преломлялся в середине сосуда, расходился вниз и вверх. Штрихуя, я одновременно краем глаза наблюдала, как в небе появился рогатый корабль. Сияющий огнями, он величественно опустился на воду и подплыл к пирсу. С корабля кинули трап. По нему на сушу сошли олени, лисы, волки и медведи, за ними выпорхнула стая голубей. Крысы ехали, покачиваясь, на оленьих спинах. Звери прошли мимо окна, не взглянув на меня, и скрылись на набережной.
– Ждал, пока приготовят. – Папина рука положила пакетик с картошкой прямо на рисунок. На нем мгновенно расплылось жирное пятно. – Ой. – Он убрал пакетик. – Испортил рисунок, да?
– Ничего страшного, – ответила я, пряча рисунок в рюкзак, – нарисую еще.
Теперь все можно было поправить. Я снова чувствовала любовь, радость, счастье и облегчение – все разом и безо всяких кавычек.
Папа принялся за бургер и картошку. Я смотрела то на него, то на корабль.
– Пап? Я тут подумала.
– Что?
– Давай лучше шиацу.
Санкт-Петербург – Берлин – Варна
2018
