Магия тени - [9]

Словно угадав его мысли, наставник ободряюще хлопнул парня по плечу.

– Выше нос! Такую задачу в одиночку ни один молодой маг не разрешит! Тут опыт нужен, практика, рассудительность, ну и помощь друзей, конечно…

– Да какой из него друг? – вскричал Аяс, уже не заботясь, слышит ли его некромант. – Вредитель он, самый настоящий!

– Он не враг, – серьезно сказал Дорал, – как ни крути – не враг. А по нынешним безумным временам каждый, кто не пытается выпустить тебе кишки, уже наполовину друг.

Гасталла хмыкнул. Но очень тихо.

– А он знает, что теперь нужно делать? – не успокаивался Аяс. – Каких дел он натворил – это мы уже поняли, а как исправить – это он ведает? Нельзя же просто уничтожить реликвию?

– Нельзя, – с сожалением согласился Дорал, – мы не знаем, как поведет себя сила, что ею накоплена. Едва ли просто развеется. Для начала нужно унести реликвию подальше от мертвяги, который ее питает. А что делать потом?

Магистр покосился на Гасталлу.

– Есть у меня пара мыслей, – проворчал некромант и засунул руки еще глубже в карманы, отчего Дорал заключил, что эти мысли не из приятных. – Пойдемте уже, а? Скоро смеркаться начнет.

Дорал кивнул и вслед за Гасталлой двинулся к деревянному мостику, что выгибал спину над речушкой.

* * *

Практикующий некромант, мертвяга, оборотень и реликвия. Об их присутствии обученные маги и сильные самоучки узнавали безошибочно: сначала возникал тревожный отголосок, затем появлялась рябь перед глазами и шум в ушах – всего на вздох, но в этот вздох маг чувствовал себя до крайности неуютно.

Именно по этому ощущению и Дорал, и Аяс узнали в Гасталле некроманта.

Именно поэтому Гасталла не любил общаться с обычными магами – ощущал себя коровой с колокольчиком на шее, которая и хотела бы перемещаться незамеченной, да не может.

И тот же самый неприятный и знакомый тревожный сигнал дал знать Аясу и Доралу, что в доме астронома находится мертвяга.

Гасталла, чуявший перерожденных за полсотни шагов и совсем иначе, с непроницаемым выражением лица переждал их короткую заминку с зажмуриванием глаз. А про себя с неудовольствием отметил, что весьма позорно для него, уважаемого некроманта, вызывать у других магов ровно те же ощущения, какие вызывает безмозглый мертвяга. И все лишь потому, что он, уважаемый некромант, в прямом смысле слова окружен отголосками этих самых мертвяжных истечений.

– Дело совершенно немыслимое, – Варравир поставил тонкостенную чашку на покрытый скатеркой стол, – вы не можете так поступить с Диввой, господа маги.

Скатерка была истертой, но беленькой. И производила ровно то же впечатление, что весь дом и его хозяин: добротные, знающие себе цену, поистрепавшиеся со временем, но умеющие сохранить достоинство. В комнате пахло теплом, чуточку пыльным, солнечным, почти летним.

– Мы ничего не говорили про Дивву, – пробормотал Гасталла, не поднимая глаз. – Мы говорили про реликвию.

– Да. – Варравир сложил на столе руки в старческих пятнышках. Ногти у него были аккуратно подстрижены. – Мы оказались в очень неприятном положении. Корень его, разумеется, не в реликвии, а в Дивве. Ведь вы, – астроном почтительно кивнул гласнику, – конечно, теперь не сможете уйти просто так. И вы, – скупая улыбка и кивок Доралу, – не позволите бросить это дело без решения. Вот и получается: оставить Дивву в покое вы не можете, а убить ее я вам не позволю. Так что нет, сложность, повторяю, не в реликвии. Реликвию я отдам вам беспрекословно, мне она без надобности, а даже если бы такая надобность существовала – я бы поступился ею ради…

Лицо астронома застыло, на лбу выступили капли пота. Варравир прижал руку к левой стороне груди, поморщился и, трудно вдыхая через каждые несколько слов, закончил:

– Для меня ваш рассказ стал большим потрясением, поверьте. Выходит, я виноват в гибели города.

Астроном нашарил на столе чашку, глотнул отвара, помолчал, полуприкрыв глаза. Маги тоже молчали, не глядели друг на друга.

Они ожидали увидеть в этом доме обезумевшего старикана, который будет сыпать проклятиями, невнятно бормотать, требовать, чтобы гости сей вздох убрались вон, а то и попытается натравить на них мертвягу. В самом деле – каким, если не бесповоротно безумным, может быть человек, который превратил жену в мертвягу и держит ее в доме уже четыре года?

Маги знали, что делать с безумным стариком. Но что делать с настоящим Варравиром, статным седым мужчиной в аккуратной домашней одежде, с добрыми и живыми глазами, приветливым и рассудительным?

– А ведь я, – продолжал астроном, отдышавшись, – я так старался, чтобы никто не пострадал, ни в этом доме, ни за его стенами. Я не приглашал гостей, старался не навредить своим слугам. Я сам забочусь о Дивве, никого не обременяя, но при этом и сама Дивва получает достаточно внимания, чтобы не ощущать себя ущемленной…

– Вы так говорите, словно она живая, – брякнул Аяс, и старшие маги на вздох одинаково втянули головы в плечи. Варравир остался невозмутимым.

– Разумеется, я знаю, что она неживая и ничего не чувствует. Но мне нравится перед собою делать вид, что все иначе. Я не пытаюсь очеловечивать мою дорогую Дивву в ее нынешней ипостаси, не пытаюсь обманывать себя всерьез, но я… установил для себя некие правила и играю в глупую стариковскую игру. – Он беспомощно пожал плечами. – Ну что еще остается одинокому умирающему дуралею, а?