Магия слова. Диалог о языке и языках - [35]

— То есть, здесь фамилия и название компании не несёт ключевого смыслового значения…

— …и фундаментальной важности. И подобные приёмы вырабатывает каждый синхронный переводчик. Самое главное для него — понять иерархию ценностей. Понять, что абсолютно существенно: мир объявляется или война, какое-то предложение принимается или отвергается. Если ты ошибёшься в этом — то потерял всё остальное. А второстепенные имена, детали, вводные конструкции, эмоциональные оценки — это то, что служит для сопровождения основной мысли.

— Расскажи о секретах твоего ремесла.

— Когда мы готовимся к работе, то стараемся понять суть предстоящего мероприятия. То есть не просто тему, а почему человек, стоящий перед аудиторией, находится в Москве? Зачем он приехал из-за океана? Какова на самом деле его цель? Здесь тематика переплетается с психологией. И в конечном счёте выясняется, что он хочет, к примеру, представить, продать продукт или технологию, которая на полпроцента эффективнее и на полтора процента дешевле, чем у конкурентов. Когда ты понимаешь это ключевое ядро информации, всё остальное логично укладывается вокруг.

— Это означает, что, не владея специальной терминологией, ты переводишь приблизительно?

— Даже специалисты, говоря о своем предмете, пользуются весьма ограниченным глоссарием. И, обладая определенной техникой, синхронный переводчик способен включиться в новую для себя тему, освоить основные движения мысли в этой области. Если речь идет об очень узкой сфере — скажем, о медицине, конечно, нужно знать главные термины — анатомические, медицинские. Плюс очень важно понять общий контекст: о чем будет говориться именно здесь — о конкретном препарате, заболевании, методе лечения.

— В каждом ремесле есть свои профессиональные приколы, косяки, приметы…

— Расскажу «профессиональный» анекдот. Группа сотрудников НКВД прибывает на Чукотку по наводке информатора, который сообщил, что чукча хранит у себя запасы золота. Чукча не говорит по-русски. Энкавэдэшники обращаются к переводчику: «Переведи ему: пусть скажет, где спрятал золото». Переводчик — чукче: «Они спрашивают — где золото?» Чукча: «Нет, однако, никакого золота». Переводчик — сотрудникам НКВД: «Он говорит, что золота нет». «Скажи ему: если не признается — мы его расстреляем». Толмач переводит. Чукча: «Ну ладно. Однако спрятал я его вон под тем чумом». Переводчик: «Он говорит — стреляйте, все равно ничего не скажу». В этом анекдоте — суть той власти, которой обладает переводчик во многих ситуациях.

— А есть у переводчиков профессиональные болезни?

— Я и сам уже далеко не юноша, но есть коллеги, которые мне годятся в отцы, но по-прежнему успешно работают. Если ты попал в эту обойму и преодолел потенциальные опасности, то интенсивная интеллектуальная работа — об этом говорят и медики — повышает шансы на долгожительство.

— То есть, цимес твоей профессии в том, чтобы рассеивать луч психотронной пушки?

— Абсолютно. Это интеллектуальное карате.

— С самим собой?

— С собой и с ситуацией.

— Ты всё же не ответил на вопрос: были у тебя так называемые косяки?

— Я не вспомню косяков, которые как-то повлияли бы на развитие мировой цивилизации. Я про себя свои ошибки знаю. Но до тех пор, пока их не услышали, не поняли, не поставили мне в упрёк и за них не наказали, расцениваю это как не видимые миру боевые потери.

— И коллеги не прикалывают?

— Уж коллеги в этом смысле абсолютно толерантны.

— Припомни переводческие казусы из чужого опыта.

— Известна история, когда Путин, отвечая в Швейцарии корреспонденту на вопрос о положении мусульман в России, сказал: приезжайте, мы вам тоже сделаем обрезание, мало не покажется. А переводчик, не зная или не вспомнив слово обрезание (circumcision), перевел его как отрезание. И неправильный перевод стал информационным поводом. Или другой случай, когда Путин сказал Тони Блэру о том, что «чеченские боевики считают нас козлами». А в английском слово «козел» (goat) не несет никакой оскорбительной семантики, и эта фраза не вызвала ожидаемой реакции. Или когда представитель Кувейта на конференции, посвященной помощи Ираку, пообещал выделить 5 миллионов долларов, а перевели «5 миллиардов», сквозь всеобщие овации он пытался объяснить, что имелись в виду millions, а не billions, но уже никто не слушал, и его чуть не на руках начали качать. Такие ситуации бывают.

— Я тут, кстати, маленькое досье подобрал о казусах перевода — и письменного, и последовательного, и синхронного. Процитирую тебе колумниста «Известий» Максима Соколова, который вспоминает скандал с французским банком «Сосьетэ Женераль», где Жером Кревье благодаря спекуляциям нанес урон финансовому институту почти в 5 млрд. евро: «В России банковский казус «Всякий Еремей про себя разумей» оказался особо поучительным. Поскольку новостники нашего телевидения пали жертвой друзей нашего переводчика. Переведя термин птичьего языка «Plain vanilla contract» (т. е. «контракт простейший») буквальным образом, они рассказали публике увлекательную историю про то, как Еремей спекулировал не существовавшими в природе стручками ванили, поназаключив бакалейных фьючерсов на огромную сумму. С бакалейными товарами, — пишет Макс, — так часто бывает. Переводя «Мертвые души нафранцузский, Проспер Мериме истолковал обращение Коробочки к Чичикову по поводу его дорожной шкатулки: