Магия лжецов - [20]

Торрес вздрогнула.

– Конечно нет. Говоря официально, в смерти Сильвии нет ничего подозрительного; Осторн есть и будет безопасным местом как для учеников, так и для сотрудников. – В ее словах звучал уже отрепетированный на письмах тон, которые отсылались обеспокоенным, рассерженным родителям, платящим за обучение. – А если неофициально… делайте все, что посчитаете нужным. Говорите с тем, с кем необходимо. Раскройте это дело.

– Я сделаю все возможное, – сказала я, потом, заметив ее прищуренные глаза, добавила: – Я раскрою это дело. Обещаю. – Мне не следовало давать обещание – глупая ошибка новичка, – но я не могла сдержаться. Марион Торрес нужно было его услышать.

Она кивнула, затем водрузила на нос очки для чтения и принялась просматривать стопку бумаг на столе. Я поняла, что разговор окончен. Поэтому встала, но задержалась у двери. Обернулась, словно только что вспомнила какую-то незначительную мелочь, как бы между прочим.

– Да, чуть не забыла, а где медицинское заключение о смерти Сильвии? – осведомилась я. Торрес посмотрела на меня поверх очков.

– Оно в папке, разве нет?

– Нет, – сказала я. – Забавно, но отчет коронера на месте, и в нем он ссылается на «приложенные медицинские записи». – Я вынула отчет и зачитала ей короткий отрывок: – «Никаких аномалий, за исключением сагиттального рассечения, не обнаружено. Аномалии, указанные в медицинском заключении, приложение Б, не найдены». – Я показала ей отчет: всего две страницы, никаких приложений. – Так где приложение Б?

– Я отдала вам все, что у меня было, – ответила Торрес. – Может быть, они его не прислали?

Я поковыряла пальцем скобу на листке отчета. Под ней застрял крошечный клочок бумаги – верхний уголок оторванного листа.

– Может быть, – произнесла я, пристально глядя на Торрес. – Не могли бы вы позвонить в МСУ и попросить их прислать копию?

Она рассеянно кивнула и вернулась к своим документам. Я смотрела на нее еще несколько секунд, а потом решила: теперь-то разговор точно окончен. Как можно тише я закрыла за собой дверь и отправилась на поиски коробки с коброй внутри.

Табита стояла лицом к классу. Вся ее поза излучала властность; белая доска позади нее пестрела рядами диаграмм, показывавших… – на самом деле, я понятия не имела, что они показывали. Дуги, углы и несколько символов – их я узнала, как мне показалось, из тех пяти-шести уроков математического анализа, на которых действительно присутствовала, когда всеми силами пыталась вылететь из средней школы. Я стояла в дверях и наблюдала за тем, как моя сестра объясняет неизвестную мне теорему, пытаясь разглядеть в представшей передо мной женщине девочку, которую я помнила.

Она выглядела в точности, как и в моих воспоминаниях, но встреть я ее на улице, ни за что бы не узнала. В ней многое изменилось: линия спины, тембр голоса. Она владела вниманием, уважением и властью. Вы бы никогда не поверили, что она могла часами проплакать из-за раздавленной лягушки на заднем дворе у родителей. Мне никак не удавалось сопоставить женщину перед собой с девочкой, на которую я столько лет злилась. Ко мне вновь вернулось двойное видение, преследовавшее меня с самого приезда в Осторн: я увидела Табиту, какой она была и какой могла бы быть. Той, с кем я могла бы выпить после работы. С кем я могла бы видеться в отпуске. Кому я могла бы доверять.

Но то была другая Табита. Совершенно иная.

Тут в моей голове запульсировало. Звук, напоминающий щелканье кнута, заполнил комнату, и электрическая дуга протянулась между ее ладонями. Все ученики в классе подпрыгнули от неожиданности, мне потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться: мое сердце не остановилось. Табита развела руки шире – между ними затрещали слепящие глаза разряды электричества. Самого ее лица мне было не видно, но я не сомневалась, что оно освещалось снизу яркими вспышками, как во время рассказов страшных историй о призраках, отчего ее глазницы казались пустыми.

А потом она сжала кулаки, и свет погас.

– Итак, класс. Общее представление у вас есть, теперь делимся на пары и пробуем повторить сами. Не забывайте вести записи! Я жду ваши отчеты по лабораторной в понедельник! – Она повысила голос, когда ученики начали шуметь и суетиться: им не терпелось поскорее объединиться в пару с желаемым партнером, а не остаться с каким-то «левым» одноклассником. – Работаем по очереди: сначала пробует один, в это время в руках у вашего партнера будет палочка Суреша, чтобы при необходимости разорвать дугу. Затем меняемся. Я хочу убедиться, что каждый попробует. – Она хлопнула в ладоши, и дети принялись пересаживаться друг к другу.

Комната наполнилась скрипом отодвигаемых стульев и вопросами «Хочешь быть моим партнером?» и «Ну что, кто будет первым?» Табита развернулась, чтобы подойти к своему столу; заметив меня в дверях, она расплылась в улыбке. Это была широкая улыбка, какой обычно приветствуют незнакомцев. Я видела, как в это самое мгновение ее мозг анализирует мое появление. Айви Гэмбл, сестра. Находится здесь – в месте, где ей делать нечего.

– Айви? Вот же черт, что ты здесь делаешь?

Я ответила ей дежурной улыбкой. Торрес наверняка сообщила ей, что я здесь. Не сомневаюсь.