Магия любви - [14]

— Они правда были такими смертельными врагами? Джереми покачал головой:

— По-моему, отец хотел его припугнуть, но пока он за ним гонялся, Николае взял да и женился на нашей кузине. Отец его никогда не простит. — Эми не раз была свидетельницей словесных перепалок между Джеймсом и мужем Реджи и поэтому была склонна поверить Джереми. — Разумеется, сейчас у отца пять великолепных мишеней для разминки — пятеро братьев Джорджины.

Эми, едва заслышав о братьях, сразу задумалась о своем: она вспомнила, как прошлой ночью украдкой наблюдала за Уорреном. Это было для нее удовольствием, впрочем, она предпочла бы другие обстоятельства, потому что Уоррен был так же рассеян, как и Джеймс. Его любовь к сестре не вызывала сомнений, а значит, несмотря на все разговоры, он был способен на сильное чувство.

— Я не помешал? — раздался вдруг глубокий голос. Эми вздрогнула, сама себе не веря. Он стоял на пороге, такой же неотразимый, как и всегда. Какой он высоченный! Сердце ее затрепетало. Потеряв дар речи, она ничего не смогла ответить, а Джереми сказал весьма бодрым голосом:

— Совсем нет, янки. Я как раз собирался уходить.

Глава 8

Джереми, и не думал шутить, когда сказал, что уходит. Он проглотил пару внушительных ломтей ветчины, булочку с изюмом, шагнул к двери, и вот его уже нет. Уоррен продолжал смотреть ему вслед, а Эми смотрела на него и никак не могла прийти в себя — наконец он настал, этот миг: совершенно неожиданно они остались наедине. Правда, они не совсем одни, надо помнить о слугах, повторяла она себе. Уоррена же кто-то впустил в дом. Но сейчас, именно сейчас, они одни!

Не верится, что Джереми оставил ее одну. Он не поступил бы так, будь это кто-нибудь другой, но ее тетя, хоть и неродная, была сестрой Уоррена, и, естественно, юноша не нашел ничего предосудительного в том, чтобы оставить их наедине. А самое главное, Джереми даже и в голову не могло бы прийти, какие чувства она испытывает к Уоррену.

Глаза Андерсена-старшего теперь были обращены прямо на нее, и от этого ей стало не по себе. Наверное, когда он улыбается, у него появляются ямочки на щеках, но об этом можно только догадываться, ведь она никогда не видела его улыбки. Прямой нос, высокие скулы, упрямый подбородок выдавали недюжинный характер. Даже глаза нежного цвета весны не могли изменить его холодный взгляд и суровое выражение лица. Густая грива вьющихся темно-золотистых волос спадала на плечи тяжелыми прядями. Сейчас они были уж очень длинными, видно, хозяину так было легче с ними справляться.

Уоррен чем-то напоминал Энтони: мускулистого телосложения, он был не худым, а стройным, правда, ростом выше и чуть шире в плечах. Привычка стоять, широко расставив длинные ноги, как будто они вросли в палубу корабля, обнаруживала его сходство с дядей Джеймсом. Одежда Уоррена отличалась небрежностью: черный сюртук без жилета, серые брюки, простая белая рубашка без галстука. В традициях братьев Андерсонов было не носить галстука. Эми предполагала, что именно так и выглядят капитаны американских кораблей: не важно, у какого портного сшита одежда, лишь бы была добротной.

Ей срочно нужно было хоть что-нибудь сказать, но под его пристальным взглядом ничего не приходило в голову. Как странно, что она всегда мечтала оказаться с ним наедине. Она так часто в своих мечтах разговаривала с ним, намекая на свои нежные чувства. Эми совсем растерялась и вдруг выпалила:

— Завтрак? Быть может, вы хотите позавтракать?

— В такой час?

Андерсоны ушли в пять утра. Она слышала, что они остановились недалеко, в отеле Элбани на Пиккадилли. Тем не менее до постели они могли добраться не раньше шести. С тех пор прошло восемь часов, поэтому она не ожидала такого ответа на свое предложение. Но это же был Уоррен, циник, ненавидящий женщин, англичан, Мэлори, самый худший из братьев. Однако она пропустит колкость мимо ушей и оставит без внимания его холодную манеру держаться.

Эми встала, чтобы выйти из-за стола.

— Я полагаю, вы хотите видеть Джордж?

— Черт побери, неужели решительно все ее так зовут? Как будто не замечая его раздражения, она ответила:

— К сожалению, когда дядя Джеймс представлял нам молодую жену, он назвал ее именно так, а она не поправила его. Только через некоторое время мы узнали, как ее зовут, но продолжаем так говорить по привычке. — Она пожала плечами. — Вы как будто тоже не зовете сестру Джорджиной, не так ли?

Уоррен казался опечаленным. Может быть, так он выглядит, когда смущен? Он и должен был смутиться. «Джорджи» ненамного женственнее, чем «Джордж». Но она совсем не хотела, чтобы он чувствовал себя неловко. Как ей не везет! Надо быть осторожнее и избегать имени, против которого он так настроен. Помолчав немного, она сказала:

— Тетя и дядя еще отдыхают. Они вставали ночью на первое кормление. Но потом улеглись, когда Джек заснула.

— Я вас умоляю не называть мою племянницу этим скверным прозвищем.

Это было скорее требование, чем просьба, и оно не скрывало настоящего гнева. Она внутренне вся задрожала: вызвать гнев Уоррена вот так, напрямую, один на один, было просто небезопасно. А что, если Джеймс вчера не шутил насчет ремня? Эми непроизвольно стала разглядывать его пояс. Он был очень широким и сделан из толстой кожи. Должно быть, чертовски больно испытать на себе эту штуковину.