Магия любви - [10]

— Надо было настоять.

— Вот этим мы и отличаемся, старина. Я боюсь спорить с беременными. Если б моя жена на сносях попросила разобрать этот дом на части, я с удовольствием сделал бы это для нее голыми руками.

— Снисходительность не всегда во благо, — с неудовольствием ответил Уоррен.

— Говори только за себя, янки, я нахожу, что снисходительность иногда на руку, — с двусмысленной улыбкой отозвался Джеймс.

Уоррен слегка покраснел от негодования: Джеймс не без умысла притворился непонимающим.

— Ведь это же для ее пользы, — Довольно, дай мне побыть с женой, пока еще это возможно. Ты понимаешь, что так или иначе она не оставалась бы внизу долго. Хочешь ты того или нет, тебе придется признать, что я забочусь о жене и исполняю каждое се желание.

Помня о своем обещании, Уоррен ничего не ответил и молча вышел из комнаты. Джеймс, однако, глядя на жену, не наслаждался победой, а пытался определить, насколько она с ним счастлива. Тем не менее он лихо изогнул бровь и с невинным видом спросил:

— А что?

— Ты мог бы быть повежливее.

— Ты прекрасно знаешь, что я платил ему той же монетой. Лучше скажи мне, что я могу сделать для тебя, перед тем как Шарлотта явится и выгонит меня вон?

— Ты можешь лечь рядом со мной и принять участие, — сказала она все еще раздраженно, но затем быстро добавила совсем другим тоном:

— Обними меня, Джеймс, мне становится страшно.

Он немедленно лег под одеяло, твердо решив скрыть от нее свой страх.

— Знаешь, ведь в этом нет ничего страшного.

— Тебе легко говорить, — хмыкнула она.

— Вспомни свою мать, у нее было шестеро, и, насколько я знаю, все прошло прекрасно, при этом пять первых были, должно быть, великанами среди новорожденных, если учесть их сегодняшний рост и вид.

— Не смеши меня, Джеймс.

— Этого я и добивался.

— Знаю, но сейчас у меня как раз схватки.

— О Джордж!

— Ш-ш-ш, все нормально. Это пока еще не то, что ты думаешь, и ты прав, у меня отличные корни. — Она глубоко вздохнула и сменила тон:

— Вот что претерпевает наша сестра, расплачиваясь за удовольствия. Посмотрела бы я на мужчин, что бы они стали делать, если бы им пришлось платить, как нам.

— Прикуси язык, Джордж, неужели ты хочешь, чтобы человечество исчезло с лица земли? Она усмехнулась:

— Ну, не знаю. Я думаю, что ты бы смог, а больше в твоей семье никто, в моей, пожалуй, тоже, хотя Дрю способен смеяться, когда его бьют, он терпеливо переносит боль. Конечно, получается, вас только двое, а семей ведь так много. Ты прав, человечеству пришел бы конец, если бы мы вам это доверили.

— Тебе совсем не обязательно быть такой самодовольной.

— Если вдуматься, то мы, женщины, в самый ответственный момент остаемся в одиночестве, уповая на волю Божью. В конце концов, ты не можешь отрицать, что ответственность должны нести не мы…

— Дорогая, теперь тебе легче?

— Да. — И Джордж улыбнулась.

Глава 6

Уоррен Андерсон беспокойно мерил шагами гостиную, время от времени поглядывая на каминные часы. Было уже четыре утра. Если это не кончится в ближайшем будущем, то он за себя не ручается. Хотя он не в силах помочь сестре. Можно было бы расквасить физиономию Мэлори, но это проклятое обещание связало его по рукам и ногам. Да и что толку бить человека, который даже этого не замечает. Казалось, Джеймсу было еще хуже, чем ему самому, так осунулось и побледнело лицо зятя.

Слава Богу, его не было дома, когда жена Клинтона рожала своих сыновей. Оба раза он был в рейсе, в Китае. Каждый такой рейс продолжался от двух до четырех лет. Дело выгодное, но пароходство Андерсонов этим больше не занималось. «Скайларку» дорога в Кантон была закрыта. Могущественный властитель Чан Ятсен поклялся ни одного из Андерсонов не выпустить из Китая живым. Тогда в Кантоне он действительно попытался сделать все, чтобы догнать и убить и Клинтона, и Уоррена: он послал за ними своих самых ловких наемников, приказав принести головы Андерсонов и вернуть бесценную вазу, которую выиграл Уоррен в ту злополучную ночь.

Если бы Уоррен не был так пьян тогда, ему бы никогда не пришло в голову поставить свой корабль против семейной реликвии Чана. Но он был пьян, и он выиграл вазу! И раз он ее выиграл, то не собирался отказываться от своей удачи.

Клинтон был того же мнения. Ему даже ваза нравилась больше. Но хотя Уоррен овладел вазой в честной игре, торговые дела с Китаем пришлось прикрыть. На Востоке нельзя безнаказанно разозлить такого могущественного человека, каким был Чан в своих владениях, и выйти сухим из воды. Чан, конечно, захватил бы их тогда в доках, но выручила команда.

Уоррен не жалел о том, что пришлось отказаться от торговли с Китаем, поскольку рейсы были уж очень долгими. Кто знает, бывай он почаще дома, Джорджина не отправилась бы искать своего пропавшего жениха в Англию и не повстречала бы Джеймса Мэлори.

Воспоминания о смертельном враге, которого он оставил на другом конце земли, ненадолго отвлекли его. Четыре часа утра. Боже, этому нет конца! Кто-то, вероятно, эта девочка по имени Эми, говорил, что схватки начались утром, около десяти часов. Джорджина ни словом не обмолвилась о них мужу, и он спокойно ушел из дому. Она не хотела его волновать, поэтому он узнал обо всем лишь по возвращении, почти одновременно с гостями. Она страдает уже восемнадцать часов. Неужели это может длиться так долго? Трудно верить доктору, что все идет своим чередом.