Магия любви - [16]

— Листья! — воскликнула она. — Замечательно придумано! Как ты это делаешь, Филипп?

Филипп не отвечал и лишь молча улыбался. Роз-Мари объяснила:

— Филипп немой, он не может говорить, но все понимает.

Девочка сказала об этом как о чем-то само собой разумеющемся, но Мелита вдруг растерялась и не могла найти нужных слов. Она взглянула на мальчика: он мастерил новую куклу.

— Мне можно посмотреть, как ты работаешь? Ты просто молодец!

— Он молодец! — гордо сказала Роз-Мари. — Посмотрите, у нее лицо из листика! Когда он делает куклу, похожую на меня, он берет белый листок, а когда похожую на него — коричневый!

«Кукла действительно невероятно хороша!» — подумала Мелита.

Поняв, что девушке не терпится посмотреть, как он работает, Филипп сначала показал ей молодые плоды кокоса, из которых вырезал голову, а затем верхнюю и нижнюю части туловища куклы. После этого он насадил их на длинную спицу, похожую на большую иглу для вышивания. Аккуратно приподняв лежавшие рядом листья, мальчик принялся окутывать ими кукольный остов, закрепляя складки крошечными булавками.

— Это я приношу Филиппу булавки, — похвасталась Роз-Мари. — Я прошу папу, и он покупает их в Сен-Пьере.

Мелиту привела в восторг ловкость, с которой двигались темные пальцы. В одно мгновение голова куклы оказалась украшенной листком, напоминавшим яркие платки, которыми негритянки повязывают голову. Затем ее плечи были задрапированы ярко-зелеными листьями с красными прожилками, а вокруг талии обернут кушак, блестевший, как алый шелк. Зеленые завитки обвили руки, положенные друг на друга листья образовали пышные оборки — совсем как множество нижних юбок, которые Мелита сама носила под шелковым платьем.

Руки Филиппа двигались быстро и умело; за невероятно короткое время кукла была готова, и Роз-Мари издала возглас восхищения:

— Она так прекрасна, Филипп! Это тоже для меня?

Филипп покачал головой.

— Нет? — переспросила девочка.

— У тебя уже есть одна новая кукла, — сказала Мелита, — мне кажется, что если Филипп пообещал эту куклу кому-то еще, с твоей стороны будет крайне эгоистично просить два подарка в один день.

— Да, конечно, — согласилась Роз-Мари, — спасибо тебе, Филипп. Мне очень нравится моя кукла. Мне хочется придумать ей какое-нибудь особенное имя.

Она взглянула на Мелиту.

— Когда-нибудь, мадемуазель, Филипп сделает куклу, похожую на вас, тогда мы назовем ее Мели-той. А эта — с темными волосами, не может быть, чтоб это были вы.

— Мне будет очень приятно, если Филипп сделает куклу, похожую на меня, — сказала Мелита.

Она улыбнулась мальчику, и они с Роз-Мари, бережно державшей подарок обеими руками, отправились в обратный путь.

— Сколько может прожить эта кукла? — спросила девушка. — Ведь листья скоро завянут.

— Иногда — две недели, иногда — три, — ответила Роз-Мари. — Когда они засыхают и начинают плохо пахнуть, Филипп делает мне новую.

— А ты когда-нибудь дарила Филиппу подарки? — спросила Мелита, вспомнив нищенское убранство хижины.

Роз-Мари отрицательно покачала головой.

— Кузина Жозефина мне не позволит, — объяснила она. — Я хотела отдать свои старые игрушки детям рабов, но она сказала — нет. Они рабы, и мы не должны их баловать.

«Конечно, именно так она и должна рассуждать», — подумала Мелита, но удержалась от того, чтобы сказать это вслух. Слишком рано было противоречить мадам Буассе. Теперь она понимала слова графа о том, что ему приходится мириться со многими вещами, которые ему не по душе.

«Да, легко мне не будет», — сказала она себе. Внезапно она ощутила страх перед мадам Буассе — ее агрессивным тоном и злыми, подозрительными глазами.

— А теперь я покажу вам сахар, — сказала ничего не подозревающая Роз-Мари.

Они пересекли лужайку и приблизились к высокому зданию у мельницы, где перерабатывали сахарный тростник. По всему было видно, что внутри кипит работа, а когда Мелита вслед за девочкой вошла в открытую дверь, то увидела огромные медные чаны, где, как она догадалась, варили сахарный сироп.

Обнаженные до пояса рабы перемешивали содержимое котлов. В воздухе, непереносимо жарком от горевшего под чанами огня, стоял тяжелый запах сахара. У Мелиты закружилась голова от непрекращающегося говора и безостановочного движения тел. Неожиданно рядом с ней раздался голос:

— Вам интересно узнать, сколько нужно потрудиться, чтобы кусочек сахара коснулся ваших губ?

Это был граф. В его словах девушка почувствовала некоторую насмешку — казалось, его забавляли ее удивление и растерянность от увиденного.

— Пожалуйста, объясните мне, как это делается, — сказала она просто.

Граф немного помолчал, наблюдая за работой, а затем ответил:

— Вместе с сахаром на Карибах появилось рабство. Думаю, для вас не секрет, что Христофор Колумб привез сахарный тростник в Санто-Доминго во время своего второго плавания в 1493 году.

— Да, это я знаю.

— Тростник прекрасно прижился, и очень скоро плантации появились на Кубе и других островах. Тут-то одному испанскому священнику и пришла мысль восполнить недостаток рабочей силы неграми, купленными в Африке у португальцев и переправленными в Вест-Индию.

— Так это был священник?! — пораженно воскликнула Мелита.