Магия лавандовой зелени - [8]

Джуди схватила маму за рукав.

— Я не хочу, чтобы ты уезжала! — Голос ее дрожал, и Холли тоже готова была заплакать. Мама снова села, обняла Джуди за плечи и прижала к себе.

— Неделя пройдет очень быстро. Не успеешь опомниться, как я вернусь. У меня многое найдется тебе рассказать, а ты многое должна будешь рассказать мне. Помни, все записывай в дневник, и тогда ничего не забудешь! И можешь писать мне письма. А я буду тебе отвечать. Возьми мою красную ручку и бумагу, которую Люси подарила на день рождения, — с котенком.

— Кстати, о котятах… — Дедушка вышел, но теперь вернулся и снова стоял в дверях. На руках у него был котенок, почти взрослый, с мокрой шерстью, как будто много времени провел под дождем. Он лежал неподвижно, полузакрыв глаза. Но когда его поднесли ближе к огню, слабо мяукнул.

— Опять нам подкинули! — Дедушка обращался с котенком осторожно, как будто у того рана или перелом. Котенок дрожал, но не царапался.

— Принесу корзину, Лютер. Подержи его немного перед огнем, пусть просохнет. Я понимаю, многие люди злятся, у них бывают для этого причины. Но плохо обращаться с животными — я этого не переношу. Лютер тоже.

Она порылась в одном из стойл с поломанной посудой и извлекла большую корзину, с отломанной верхней ручкой. В корзину положила газеты из груды на своем рабочем столе, а поверх — выцветшую подушку, придавив ее.

— Люди! — сердито говорила она, дважды поправляя очки с такой силой, что Холли опасалась, как бы не сломалась красная оправа. — Они бывают злее чертей старого Сатаны. У нас здесь свалка, и некоторые просто приносят сюда бедных животных и оставляют! Мы… — она взглянула на детей, которые собрались у огня и смотрели, как дедушка укладывает котенка в корзину, — нет, не стану при детях рассказывать все, что мы видели. Лютер, поставь его сюда, а я налью немного теплого молока, и оставим его в покое. Если не сможет пить сам, налью в кукольную бутылочку.

— Можно его погладить? — Джуди всегда хотелось иметь котенка, но мама говорила, что в городе, с движением на улицах, лучше не заводить.

— Пока не нужно. — Дедушка укладывал свою находку на подушку. — Он, наверно, думает, весь мир против него. Имеет право после такого обращения. Пусть привыкает постепенно. Оставим его здесь, Мерси за ним приглядит. Позже он начнет нам доверять.

К тому времени как они выехали в город, дождь прекратился, но все еще было серо и пасмурно. Холли и Крок снова сидели на мешке в кузове старого грузовика. Мама и Джуди — в кабине, два маминых чемодана сзади, так что она могла их видеть. Теперь Холли лучше видна была дорога, ведущая к шоссе; сквозь щели в кустах она видела груды, действительно похожие на свалку или мусорный двор. И чем больше смотрела, тем меньше ей нравилось.

Но вот с грязи гравия они свернули на асфальт, и по сторонам стало показываться все больше домов. В некоторых домах горел свет — день очень пасмурный. Ярко горели огни магазина миссис Пигот, перед которым они остановились.

У мамы уже был билет, и автобус должен был скоро подойти. Холли ужасно не хотелось ждать. Нельзя бесконечно говорить «до свиданья» и «не забудь то и это». Слова кончаются, и начинает жечь в горле, и хочется изо всех сил закричать, чтобы мама осталась, что тебе хочется домой и чтобы все было, как раньше… Она даже не могла смотреть на маму.

Хорошо, что не пришлось долго ждать. Подошел и остановился автобус. Дедушка и Крок занесли мамины чемоданы. Мама поцеловала Холли и Джуди, ступила на дорогу и быстро поднялась по ступенькам, как будто тоже не знала, что еще сказать. Автобус фыркнул и пошел. Холли помахала рукой, хотя была уверена, что мама ее не видит. Потом опустила руку.

— Холодает. — Дедушка повел детей назад к грузовику. — Можете теперь садиться вперед. Не хочу, чтобы вы превратились в ледышки до возвращения.

Крок втиснулся рядом с дедушкой, Джуди сидела у Холли на коленях. Теперь она закрывала ей весь внешний мир, и Холли была рада этому. Она не плакала, но ей это давалось с трудом.

Грузовик покачивался, сворачивая с одной улицы на другую, потом свернул на подъездную дорогу и остановился за большим темным домом. Дедушка заглушил мотор, и они выбрались. Это была конюшня, но не такая большая, как в Димсдейле. Двери ее были закрыты, а окна забраны ставнями. Но у большой двери лежала груда ящиков и бочек, а с ними несколько старых очень больших чемоданов со сломанными петлями и многочисленными вмятинами.

— Приехали, — весело сказал дедушка. — К счастью, ничего тяжелого не придется грузить.

Крок готов был помогать, но Холли и Джуди стояли в стороне. Холли откровенно не хотелось прикасаться к грязным дурно пахнущим вещам, и Джуди, наверно, чувствовала то же самое. Но когда дедушка взглянул на них, словно ожидая помощи, девочки подошли.

Именно Холли нашла маленький чемодан за большим, и он сломался у нее в руках (его было так неловко нести), и на землю выпала подушка. Маленькая (скорее подушка для ребенка или, может, для большой куклы), и наволочка вся в линиях, которые даже не образовывали рисунок, а бежали разорванными кругами. Холли торопливо подняла ее и почувствовала сильный странный запах, который… Нет, Холли не могла бы сказать, о чем заставил ее подумать этот запах. Она спрятала подушку под плащ, и при каждом движении к ней поднималась волна запаха. Такая странная вещь… но, может, важная. Но почему, Холли не могла бы сказать.