Магия Голоса - [21]

А вот мой костюм, только имитирует одежду орчанок. Орчанки носят длинные, почти до земли, широкие юбки. Мне такая не подходит, потому что я, во время солирования музыкантов, иногда совершаю акробатические номера в виде колеса, шпагата, стойки на руках, поворотов и кувырков. Ещё мы показываем совместные акробатические поддержки и пирамиды. Поэтому на мне, кажущиеся юбкой, широкие штаны, собранные у щиколоток на эластичную ленту. Сверху, заправленная в штаны рубашка.

Весь мой костюм сшит из плотного шёлка, густого, насыщенного, зелёного цвета. Ярко-красного цвета широкий кушак дважды плотно обёрнут вокруг талии. Красные, короткие, мягкие кожаные сапожки. Волосы, как у орчанок, собраны в высокий хвост и удерживаются, тоже красной, лентой. Такой же лентой окантован мой бубен.

Мы начали своё выступление, сыграв традиционную вступительную мелодию. Затем на три голоса я, Такисарэль и Маркус спели речитативом шуточную песню о том, как некоторые мечтают, но ничего не делают сами для того, чтобы эти мечты сбывались. Первый куплет посвещён мечте об удаче, второй — о богатстве, третий — о любви красавицы, четвёртый — о славе и всеобщем восхищении, а между ними назидательный припев:

Что ж ты плачешь, милый мой?

Что ж ты хочешь, дорогой?

Если жизнь проводишь в грёзах,

Она пройдёт в обильных слезах.

Счастья с неба не дождёшься,

Пока сам ты не упрёшься.

Только упорство и труд

Тебе заветное принесут!

Этой веселой песенкой мы всегда распевались и разогревали слушателей.

А затем, с каждой новой песней всё больше беря на себя ведущую роль, всё меньше используя дополнительное воздействие на зрителей приёмами в виде танцев и акробатических номеров, всё больше и больше отпуская ментальную Силу своего Голоса на свободу, я пела о нашем Мире. О его красоте и величии, ласковой заботе о нас, заставляя удивляться, восхищаться и с волнением трепетать перед ним.

Используя чистые интонации и придыхание, с тонкой нюансировкой, выражающей многообразие эмоций, я пела о стремлении разумного к совершенствованию. О его физической и духовной красоте, о героизме в преодолении трудностей. Я призывала к мирному существованию, терпимости, доброте, сочувствию!

Мой голос то мягкий и тёплый, то жёсткий и властный, то испуганный и робкий, то грубый и мрачный, то гордый и уверенный, то грустный и тревожный, то полный торжества и ликования, лился от меня к неподвижно застывшим и, кажется, переставшим дышать эльфам.

Не замечая, что мои музыканты затихли, я чувствовала, как Сила моего Голоса играет на струнах души каждого из слушателей, как музыкант-виртуоз на струнах кофара.

Когда я достигла кульминационной точки выброса Силы, я перестала ощущать себя. Не чувствовала и не понимала, что я — это я.

Казалось, что я — это Вселенная! Высший разум, всесильный над миром! Сила, которая может карать или миловать! Разрушать и созидать! Перевернуть горы, вырастить лес, создать реки и пробудить вулканы! Развернуть солнца вспять!!!

Когда мои ноги подкосились и я, в полной тишине, рухнула на помост, то вначале даже не поняла, кто я? Где я?

Первым, ко мне подскочил Маркус, подхватив на руки и прижав к груди, взволнованно прохрипел:

— Ну, Крошка, ты даёшь!!!

— Да, Ива, никогда не думал, что можно испытать столько разных эмоций и такой силы, — в смятении, дёргая себя за волосы, сообщил Рон.

— Зеленоглазка, ты бесподобна. Но исчерпать весь свой резерв подчистую — плохая идея, — стараясь выглядеть спокойным, как всегда разумно, заметил Такисарэль.

— Ой, парни, и правда, резерв пустой! Я чувствую себя такой беспомощной, даже слышать и видеть хуже стала, а в груди холод. И сил нет на то, чтобы держаться на ногах. Хочу есть, пить и спать, — не сумев сдержать зевок, смущённо откликнулась я.

— Не волнуйся, Крошка, я отнесу тебя домой, но вначале посмотри, что ты сделала с эльфами! — сказал Маркус.

И в самом деле, что это я? Даже не взглянула на слушателей. Подняли ли они руки в знак того, что им понравилось моё пение? Переведя взгляд, увидела сюрреалистическую картину: в закатных лучах Красного солнца, как в полыхающем огне, безмолвно, как неживые, застыли сотни эльфов с закрытыми глазами.

— Эй, что это с ними? Они живы? — подозрительно спросила я.

— Живы, просто в трансе. Мы-то уже давно адаптировались к твоему Голосу, а им с непривычки вдарило по самое не могу, — авторитетно заверил Рон.

— А что делать-то? Как их заставить отмереть? — всерьез забеспокоилась я.

— Можешь Голосом? — спросил Такисарэль.

— Нет, — огорчилась я. — Ни капельки Силы не осталось.

— Тогда сами отомрут, через некоторое время. Будем этого дожидаться, или нести тебя домой? — уточнил Такисарэль.

— Будем ждать, — быстро решила я. — А то, от беспокойства за них, и уснуть не смогу.

Так мы и стояли на помосте: я — на руках у Маркуса, с одной стороны от нас — Рон, с другой — Такисарэль. И правда, через некоторое время народ стал открывать глаза, одни раньше, другие позже. Когда они, наконец, «проснулись» и увидели нас, стоящих в ожидании на помосте, лес рук поднялся вверх, выражая одобрение, и все снова замерли.

— Так, давайте поклонимся и валим отсюда, — решил Рон.