Магия-6 - [30]

Я клятвенно заверила, что все исполню, как она попросит, чтобы не сомневалась бабушка.

Через месяц, в ноябре, она умерла. Думаю, она знала даже час своей смерти, так как дверь в свою комнату на ночь не закрыла, а на стол положила деньги и записку для меня, где было всего несколько слов: «Прощай. Если в чем виновата, прости. Завещание на столе. Я сдержала свое слово, Зина. Сдержи и ты свое. Похорони, как просила, с крестом. Возьми деньги на похороны, а остальное увези в монастырь. Алена в миру, а в крещении – София. Аминь».

Плакать я не плакала. Она ведь не была мне родной. Да и жила в другом месте, где людей лечила. Когда появлялась, мы с ней почти не разговаривали: она то в церкви, то в комнате своей молилась, поздороваемся утром на кухне – вот и все слова. А денег было прилично. Пересчитав их, я решила, что ни в какой монастырь не поеду, махну лучше в Сочи, отдохну, как нормальные люди.

Потом я позвонила в милицию. Бабулю увезли в морг. Перед этим у меня спросили, есть ли у нее родственники. Я ответила, что бабуля жила одна.

– А кто же будет ее хоронить? – спрашивают.

– Не знаю, – пожала я плечами.

– Что ж, похоронят как безродную, – нахмурился милиционер.

Я промолчала.

Комнату я побелила, выкинула старую мебель, купила все новое. Но… Мне все время казалось, что я не одна в квартире. Ерунда, думала я, это мне совесть покоя не дает. Все забудется и пройдет. Совесть на хлеб не намажешь, а такой случай только раз в жизни выпадает. Какая разница, кто похоронит – Государство или я.

Прошел месяц, и я увидела сон, будто подходит ко мне Алена и, наклонившись, пристально смотрит на меня. Я ее взгляд чувствую, но глаз не открываю, делаю вид, что сплю крепко.

Алена говорит:

– Ты же обещала! Ведь я просила тебя, и ты обещала! Прошу тебя еще раз. Отвези в монастырь деньги, я их всю жизнь копила. Эти деньги на свечи Богу, а не тебе. Добром прошу, отвези.

Утром я подумала и решила: нет, не отвезу. Сон и есть сон. Бывали в моей жизни сны и похуже, не хватало только, чтобы я восьмидесятипятилетнюю бабку боялась и из-за этого опять нищей стала. В общем, стала я такие мысли гнать из своей головы. И вроде успокоилась.

Появились деньги, появились приятные хлопоты: по магазинам езжу, обновы покупаю. Однажды в ЦУМе стою в очереди и вдруг вижу… бабу Алену. Стоит она и смотрит на меня. И осуждающе так кивает. Мне аж плохо стало. Думаю, с ума я, что ли, схожу? Спрашиваю женщину, которая рядом со мной стояла:

– Вы там бабку в синей кофте не видели? Женщина отвечает:

– Не, я никого не видела.

Прошло еще три месяца. Со мной стали происходить и вовсе странные вещи. Иду я как-то вечером домой. Вдруг собачка меня догоняет, вьется, крутится, мешает шагать. Я ей говорю:

– Ты что привязалась? Пошла вон отсюда. Иди домой. Где твой хозяин? Пошла вон!

И вдруг слышу голос Алены:

– Отвези добром деньги.

От ее голоса я остолбенела. Стою, смотрю вокруг. Ни собаки, ни людей. Снег метет, темно. И так мне жутко стало. Домой бегу, а дорогу забыла. Мечусь между домами. А дома все высокие, чуть ли не в небо упираются, а я маленькая, маленькая. Страшно так, будто в лесу или на кладбище хожу ночью. Села я обессиленно в сугроб, не могу двигаться, слезы бегут из глаз. Какой-то прохожий подошел и спрашивает:

– Женщина, вам плохо?

– Да, мне плохо. Где я? Не могу найти дорогу. Не пойму, где я…

Он спросил адрес, я ответила. Прохожий поднял меня из сугроба, отряхивает и говорит:

– Вы как раз около этого дома ходите.

И проводил меня до квартиры. Получается, что я вокруг собственного дома три часа ходила. Ночь я проспала. Утром очухалась и, успокоившись, стала рассуждать. Большую-то часть Алениных денег я в банк положила. А в банке условие: в течение года не снимать. Не терять же проценты! Нет, думаю, не сниму. Надо быть полной идиоткой, чтобы от такой суммы добровольно отказаться.

И опять ночью пришла ко мне Алена, но я уже не спала. Видела, как она отделилась от стены, вроде как из ничего вышла. Одета в юбку старую, кофту – в них она и умерла.

– Я тебя, девка, ненавижу! – тихо так говорит. – Ты меня долго вспоминать будешь, а о деньгах забудь: ни одной моей копейкой не попользуешься. – Повернулась и пошла так же, как появилась, в стену.

Когда стало ясно, что банк меня обманул, я попала в больницу. Вернулась домой, а меня обокрали. Вынесли все новое, что было куплено на Аленины деньги. Воров так и не нашли.

Я с тех пор болею: ходить не могу, ноги отнялись. Пишу вам лежа, поэтому у меня такой почерк. Обещала, что завещаю свою квартиру племяннику, если тот будет ухаживать за мной. Все повторяется, Наталья Ивановна, думаю, что он поторопит мою смерть, возьмет и отравит, чтобы побыстрей квартира ему досталась. Я боюсь умирать, боюсь встретиться на том свете с Аленой. Я раскаиваюсь, но, наверное, уже поздно.

Писала Вам письмо целую неделю. Отправит его моя знакомая. Она и дала мне Ваш адрес, говорит, что Вы все можете. Позвоните мне, если сможете…»

Я позвонила Зинаиде и пообещала ее вылечить, но прежде взяла с нее слово, что она выполнит последнюю волю Алены. Та сказала, что как только встанет на ноги, продаст Аленину комнату, узнает в морге, где она похоронена, и поставит каменный крест, а остальные деньги отвезет в монастырь.