Магистр Жак де Моле - [29]
Но по мере развития крестового похода среди рыцарей все больше и больше укреплялось мнение, будто "сокровище" катаров имеет, прежде всего, мистический, а не материальный смысл, и что некая вещь, весьма важная и таинственная, скрывается еретиками за неприступными стенами Монсегюра. Однако после падения города крестоносцами так ничего и не было найдено. Правда, во время самой осады, в завершающей её стадии, непосредственно накануне сдачи крепости на милость победителей, имел место весьма необычный инцидент, о котором и следует упомянуть в связи с тем, что творилось сейчас у башни Тампль, где король Франции обрел столь неожиданное для всех убежище.
В течение всей осады Монсегюра число нападавших почти всегда превышало 10. 000 человек. Обладая такими человеческими ресурсами, атакующие пытались замкнуть в плотное кольцо весь высокий и неприступный холм, на котором и располагалась крепость, дабы контролировать все входы и выходы. Однако, несмотря на такое подавляющее превосходство в людской силе, количество защитников равнялось 400, из которых 150 или 180 были "совершенными", то есть не способными держать в руках оружие, взять город в жесткую блокаду так и не удалось. Дело в том, что среди нападавших были люди, которые по мере развития событий, все больше и больше начинали сочувствовать еретикам. В результате воины Христовы сквозь пальцы смотрели на то, как осажденные еретики время от времени выбегали из города и спокойно проходили сквозь установленные посты.
Так, в январе, то есть приблизительно за три месяца до падения Монсегюра, два "совершенных" предприняли удачный побег из осажденного города. Согласно легенде, они смогли унести с собой немало золота и серебра, сокровища сии они сначала спрятали в одной из соседних пещер, а потом переправили в некий замок. Так и исчезли знаменитые деньги катаров, о которых до сих пор ничего не известно. Но история на этом не кончается.
Первого марта 1244 года Монсегюр объявил о своей полной капитуляции. К побежденным неожиданно отнеслись с невиданным до толе милосердием. До сих пор никто из историков не может объяснить причины столь необычной доброты, зародившейся в душах неистовых крестоносцев, в течение почти 40 лет методично и безжалостно уничтожавших всех катар. Но как бы там ни было, а факт остается фактом. В соответствии с ордонансом, все рыцари и наемники, защищавшие город до последнего, получали полное прощение за прегрешения перед матерью их, Святой церковью, и грешникам этим даже разрешалось беспрепятственно покинуть город, сохранив при себе оружие, имущество, подарки, полученные от катаров, включая и деньги, которые могли им заплатить наниматели за работу в качестве наемников.
На "совершенных" также распространялась ничем необъяснимая милость. Им предлагалось публично отречься от ереси и признаться в соответствующих грехах перед представителями святой инквизиции. При соблюдении условий капитуляции еретикам даровалась бы свобода и на них налагалась бы весьма легкая епитимья.
В ответ катары потребовали двухнедельной отсрочки, чтобы обсудить предложенные условия. Христиане, вновь нарушая все известные нормы, неожиданно согласились ждать указанный срок. Тогда защитники, чтобы выразить искренность своих намерений, предложили заложников. Было заключено соглашение, что, если в течение указанных двух недель хотя бы один из защитников крепости попытается совершить побег, то сразу же будут казнены те, кто предложил себя в качестве заложников.
Однако результат долгих, двухнедельных, размышлений катар поразил всех. По не выясненным до конца причинам "совершенные" все как один отказались принять папскую милость. Может быть, они были столь преданы своему учению, что предпочли мученическую смерть предательству? А, может быть, эти люди обладали такими знаниями, которыми они не собирались делиться с представителями инквизиции. Но каким бы ни был правильный ответ, а известно лишь то, что во время двухнедельных обсуждений условий капитуляции в лагере катаров произошло ещё одно очень важное событие. Добровольно к обреченным "совершенным" присоединилось ещё двадцать человек из числа жителей города. Шесть женщин и четырнадцать рыцарей-наемников неожиданно приняли Consolamentum, то есть посвящение, и в один день сделались "совершенными", обрекая тем самым себя на мученическую и неизбежную смерть.
15 марта отведенный двухнедельный срок истек. На рассвете следующего дня более двухсот "совершенных" были отведены к подножью соседних холмов. Никто из несчастных не молил о пощаде и не выказывал ни единого признака раскаяния. У палачей не было времени сооружать индивидуальные костры для каждого из осужденных, как этого требовали правила, поэтому соорудили один большой эшафот и сожгли еретиков всех вместе.
Бедствия крестового похода с падением Монсегюра прекратились, и папское войско решило отпраздновать победу правосудия, состязаясь в разыгрывании "дурачеств с нравоучениями", где первым призом должна была служить серебряная лилия, а четвертым - пара каплунов; между тем как сладкий запах жареного человечьего мяса доносился до ликующих с подножья соседнего холма.
Главная черта литературно-художественного процесса – постоянное взаимодействие разных направлений мировой культуры и влияние их друг на друга. Чем похожи «Властелин Колец» и «Война и мир»? Как повлиял рыцарский роман и античная литература на Александра Сергеевича Пушкина? Что общего у Достоевского, Шиллера и Канта? На эти и другие вопросы отвечает легендарный преподаватель – профессор Евгений Жаринов. Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им.
Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре возрождения? «Я знаю всё, но только не себя»,□– что означает эта фраза великого поэта-вора Франсуа Вийона? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете в новой книге профессора Евгения Жаринова, посвященной истории литературы от самого расцвета эпохи Возрождения до середины XX века. Книга адресована филологам и студентам гуманитарных вузов, а также всем, кто интересуется литературой. Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им.
Просмотр сериалов – на первый взгляд несерьезное времяпрепровождение, ставшее, по сути, частью жизни современного человека.«Высокое» и «низкое» в искусстве всегда соседствуют друг с другом. Так и современный сериал – ему предшествует великое авторское кино, несущее в себе традиции классической живописи, литературы, театра и музыки. «Твин Пикс» и «Игра престолов», «Во все тяжкие» и «Карточный домик», «Клан Сопрано» и «Лиллехаммер» – по мнению профессора Евгения Жаринова, эти и многие другие работы действительно стоят того, что потратить на них свой досуг.
Как барокко может быть безобразным? Мы помним прекрасную музыку Вивальди и Баха. Разве она безобразна? А дворцы Растрелли? Какое же в них можно найти безобразие? А скульптуры Бернини? А картины Караваджо, величайшего итальянского художника эпохи барокко? Картины Рубенса, которые считаются одними из самых дорогих в истории живописи? Разве они безобразны? Так было не всегда. Еще меньше ста лет назад само понятие «барокко» было даже не стилем, а всего лишь пренебрежительной оценкой и показателем дурновкусия – отрицательной кличкой «непонятного» искусства. О том, как безобразное стало прекрасным, как развивался стиль барокко и какое влияние он оказал на мировое искусство, и расскажет новая книга Евгения Викторовича Жаринова, открывающая цикл подробных исследований разных эпох и стилей.
Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре Возрождения? Чем похожи «Властелин Колец» и «Война и мир»? Как повлиял рыцарский роман и античная литература на Александра Сергеевича Пушкина? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете, прочитав книгу профессора Евгения Жаринова, посвященную истории культуры и литературы, а также тонкостям создания всемирно известных шедевров.
У каждой эпохи есть и обратная, неприглядная сторона. Просвещение закончилось кровавой диктатурой якобинцев и взбесившейся гильотиной. Эротомания превратилась в достоинство и знаменитые эротоманы, такие, как Казанова, пользовались всеевропейской славой. Немодно было рожать детей, и их отправляли в сиротские приюты, где позволяли спокойно умереть. Жан-Жак Руссо всех своих законных детей отправлял в приют, но при этом написал роман «Эмиль», который поднимает важные проблемы свободного, гармоничного воспитания человека в эпоху века Разума.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.