Магистр Жак де Моле - [17]
Голова исчезла, и дверь с грохотом захлопнулась, словно упала тяжелая каменная плита в королевской усыпальнице.
Вспомнив сейчас всю эту странную ночную сцену, которая произошла ровно полгода назад, граф д'Эвро решил в своем ответе королю использовать именно те слова, которые были произнесены монархом у дверей опочивальни.
Сир, возлюбленный брат мой, почувствовав свободу, чернь забудет про всякое терпение, о котором Вы только что говорили, и этих злых духов мы уже никогда не загоним назад в клетку.
Д'Эвро специально сделал акцент на нужных словах и понял, что его стрела попала в цель. Лицо короля передернулось, и он бросил острый, злой взгляд в сторону своего гостя.
Д'Эвро выдержал этот тяжелый взгляд, и обоим ясно стало, что никто из них не забыл о ночном разговоре. Испытывать и дальше терпение короля становилось крайне опасным занятием. Так, желая любой ценой найти виновных во внезапной смерти жены, Филипп обвинил во всем Гишара, епископа Труа. Этот несчастный несмотря на свой церковный чин, содержался в королевской тюрьме в Лувре, и его темница находилась как раз под пиршественным залом, где сейчас мирно ужинали братья. Гишар в припадке слепого королевского гнева был обвинен в том, что, получив специально для него изготовленную фигурку королевы, окрестил её и втыкал в неё булавки и в итоге от этого в 1305 г. супруга Филиппа скончалась. Затем, по показаниям свидетелей, епископ сотворил адское зелье из змей, скорпионов, жаб и ядовитых пауков, собираясь отравить детей короля. И все это из-за того, что Гишар неожиданно лишился дружбы королевы Жанны и утратил её покровительство, которым пользовался до 1301 г. Это обстоятельство и вызвало подозрения, чтобы их оправдать, были призваны свидетели, многие из которых дали соответствующие показания после применения к ним жестоких пыток.
Освободили бедного Гишара лишь в 1313 г., и ему была пожалована кафедра в Дьяковере в Боснии, которую, впрочем, этот сломленный человек так и не смог занять. Умер епископ в 1317 году, сумев пережить своего короля и мучителя на три года.
Брат мой, - неожиданно вмешался в разговор Шарль де Валуа, который все это время лишь молча наблюдал за двумя собеседниками, - Вы, кажется слегка взволнованы происходящим?
Если д'Эвре был самой добродетелью, то Шарль воплощал собой полною противоположность. Года на два он был моложе своего короля. Среднего роста, Шарль казался человеком физически сильным и выносливым. Лицо его, хотя и отекшее, красное, хранило ещё следы былой обворожительной красоты. По Парижу ходили слухи о тех оргиях, которые устраивал брат короля в своих многочисленных резиденциях. Одеваться он любил с роскошью восточного принца, предпочитая всем тканям голубой велюр. Шарль считался законодателем моды того времени, и ему старались подражать все знатные вельможи двора. Так, высокий берет младшего Валуа украшали два больших рубина, а в левой мочке уха красовалась серьга, усыпанная дорогими алмазами. Волосы Шарля ниспадали на плечи, и кокетливая прядь украшала широкий лоб его.
Шарль в тайне ненавидел графа д'Эвро, считая, что тот влияет на короля не самым лучшим образом. Монарх, по его мнению, не должен был позволять себе слабости. Изо всех сил Шарль старался, чтобы его царственный брат Филипп как можно быстрей забыл свою Жанну и перестал страдать по этому поводу. Нравилось принцу, как король обошелся с двумя папами, как сделал понтификом ручного и малоизвестного гасконца. Отныне ничего не может препятствовать королю. Его единственный враг - это он сам. И правильно сделал брат, что уменьшил вес золота и серебра монет. Пусть чернь страдает. Самим Богом так определено: чернь рождена для страдания и терпения. За гробом все равны. Так пусть уж здесь в этом грешном мире короли поживут так, как и положено помазанникам божьим, то есть в полной свободе своих решений, не оглядываясь назад и ни о чем не сожалея.
Младший Валуа, когда представлялся случай, любил подолгу смотреть на горные вершины Альп. Величественные, холодные, они внушали уважение. И если у подножия гор ещё селились люди, и пасся скот, то там, наверху, не было заметно ни малейшего следа жизни. Лишь холод, лед и ослепительно белый снег. И если Бог создал такую красоту, значит у него были на то какие-то планы. Просто не каждому дано понять его замысел. Если Бог поставил королей над людьми, значит, он возвысил правителей, вырвал их из человеческого месива и указал путь к холодным и заснеженным вершинам истинной Власти.
Брат мой, - не без раздражения ответствовал Шарлю д'Эвро, - мое беспокойство вполне оправдано. Сир, не соблаговолите ли Вы вызвать подкрепление. Полагаю, что королевская стража в случае бунта не сможет долго удерживать возмущенную толпу.
Граф, - пришел, наконец, в себя король, - в последнее время у меня появился богатый опыт по части злых духов. Поэтому беспокоиться совершенно не о чем.
Злые духи иногда бывают очень кстати, - неожиданно произнес Шарль, интуитивно уловив, что именно это словосочетание обыгрывалось в короткой беседе. Он чувствовал, что в разговоре двух братьев многое умалчивается, что здесь существует какая-то тайна, и от этого испытывал ещё большее возбуждение. Шарль ни с кем не хотел делить своего влияния на короля.
Главная черта литературно-художественного процесса – постоянное взаимодействие разных направлений мировой культуры и влияние их друг на друга. Чем похожи «Властелин Колец» и «Война и мир»? Как повлиял рыцарский роман и античная литература на Александра Сергеевича Пушкина? Что общего у Достоевского, Шиллера и Канта? На эти и другие вопросы отвечает легендарный преподаватель – профессор Евгений Жаринов. Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им.
Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре возрождения? «Я знаю всё, но только не себя»,□– что означает эта фраза великого поэта-вора Франсуа Вийона? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете в новой книге профессора Евгения Жаринова, посвященной истории литературы от самого расцвета эпохи Возрождения до середины XX века. Книга адресована филологам и студентам гуманитарных вузов, а также всем, кто интересуется литературой. Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им.
Просмотр сериалов – на первый взгляд несерьезное времяпрепровождение, ставшее, по сути, частью жизни современного человека.«Высокое» и «низкое» в искусстве всегда соседствуют друг с другом. Так и современный сериал – ему предшествует великое авторское кино, несущее в себе традиции классической живописи, литературы, театра и музыки. «Твин Пикс» и «Игра престолов», «Во все тяжкие» и «Карточный домик», «Клан Сопрано» и «Лиллехаммер» – по мнению профессора Евгения Жаринова, эти и многие другие работы действительно стоят того, что потратить на них свой досуг.
Как барокко может быть безобразным? Мы помним прекрасную музыку Вивальди и Баха. Разве она безобразна? А дворцы Растрелли? Какое же в них можно найти безобразие? А скульптуры Бернини? А картины Караваджо, величайшего итальянского художника эпохи барокко? Картины Рубенса, которые считаются одними из самых дорогих в истории живописи? Разве они безобразны? Так было не всегда. Еще меньше ста лет назад само понятие «барокко» было даже не стилем, а всего лишь пренебрежительной оценкой и показателем дурновкусия – отрицательной кличкой «непонятного» искусства. О том, как безобразное стало прекрасным, как развивался стиль барокко и какое влияние он оказал на мировое искусство, и расскажет новая книга Евгения Викторовича Жаринова, открывающая цикл подробных исследований разных эпох и стилей.
Как чума повлияла на мировую литературу? Почему «Изгнание из рая» стало одним из основополагающих сюжетов в культуре Возрождения? Чем похожи «Властелин Колец» и «Война и мир»? Как повлиял рыцарский роман и античная литература на Александра Сергеевича Пушкина? Почему «Дон Кихот» – это не просто пародия на рыцарский роман? Ответы на эти и другие вопросы вы узнаете, прочитав книгу профессора Евгения Жаринова, посвященную истории культуры и литературы, а также тонкостям создания всемирно известных шедевров.
У каждой эпохи есть и обратная, неприглядная сторона. Просвещение закончилось кровавой диктатурой якобинцев и взбесившейся гильотиной. Эротомания превратилась в достоинство и знаменитые эротоманы, такие, как Казанова, пользовались всеевропейской славой. Немодно было рожать детей, и их отправляли в сиротские приюты, где позволяли спокойно умереть. Жан-Жак Руссо всех своих законных детей отправлял в приют, но при этом написал роман «Эмиль», который поднимает важные проблемы свободного, гармоничного воспитания человека в эпоху века Разума.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.