Магистр - [119]

Бомбарди, фанатично блестя глазами и держась за раненую ногу: Где реликвия, Тиччине? Говори, или муки Спасителя покажутся тебе материнской лаской!

Тиччине, спокойно: Ха, так ты, должно быть, и есть тот самый Бомбарди из Калабрии? Прославился тем, что за дуче родного брата запихнул под виноградный пресс? Думаешь на своей ретивости в рай въехать? Издевательски: Я и не вспомню, где она: куда-то положил, а куда – бог весть. В монастыре. Спросите у монахов, если они не запамятовали. Подручный Бомбарди припирает Тиччине к стене, не убирая пистолета.

Бомбарди, ковыляя, подходит. Жарко дыша в ухо Тиччине: Я б тебя давно пришил, малыш, если б не знал: епископ не скажет, где покров. Монахи эти – святые все как один. Так что скажешь сам. Чем быстрее, тем лучше.

Совместная группировка нацистов и Совета Торн тем временем обошла монастырь через лес и проникла в здание через служебные помещения; к ней присоединился невысокий плешивый человек со странными мучнистыми глазами. Он держит полый шар, будто сплетенный из золотых нитей, какие-то из них яркие и совсем новые, а какие-то – тусклые и позеленевшие. В орнаменте плетения можно разобрать повторяющуюся букву L и стрелу, напоминающую копье. Внутри горит огонек, он делается все ярче.

Альберт Файнс, негромко: Ланцол совсем рядом. Надо торопиться.

Епископ стоит на коленях перед изображением Богоматери в своих покоях. В какой-то момент, почувствовав постороннее присутствие, он, вздрогнув, оглядывается, но убеждается, что дверь закрыта, лишь чуть покачнулась портьера у окна. Справившись с собой, он продолжает молитву, даже когда дверь вылетает от удара. Епископ не оборачивается, хотя слышит немецкую речь. Сохраняя полное спокойствие, заканчивает молитву, медленно поднимается и смотрит на людей, возглавляемых плешивым человеком с шаром в руках. Что вы делаете в моей обители, синьор?

Файнс, склонив голову набок: Составляю карту местности для зажиточных туристов. Приближается к епископу. И наношу на нее любопытные достопримечательности. У вас, как мне напела птичка, объявилась Туринская плащаница? Улыбается, но его мучнистые глаза не синхронизируются с улыбкой; впечатление, что его потянули за углы рта. У нас мало времени, нет охоты участвовать в шумных мероприятиях с массовкой и очень много желания получить плащаницу. Демонстрирует шар. Знаете, что это за огонек? Он означает, что сюда идет враг, который не оставит камня на камне от вашей обители, а священную реликвию христианства пустит на носовые платки.

Епископ, нахмурившись: Я не понимаю, о чем вы. Даже если бы монастырь владел реликвией, способной заинтересовать светские власти Германии или… базирующуюся в Великобритании иную силу, я никогда не отдал бы ее. Мы под защитой Господа, синьор. И ваши электрические фокусы…

Речь епископа натыкается на гробовое молчание. В покои входит большой ухоженный волк, причем идет он так тихо и аккуратно, что только хвост, опущенный с характерным недобрым обещанием, и взблескивающие невеселым желтым светом глаза не дают принять его за собаку. Волк обходит Файнса, приближается к епископу и садится рядом. Епископ сдерживает удивление и возносит в уме благодарность небесному покровителю обители: Вот видите.

Файнс видит в шаре вместо огонька уже полноценную шаровую молнию и роняет шар. Повернувшись к спутникам: Ланцол здесь. Готовность номер один. Умвельт, следить за дверями, Зауберер, не спускать глаз с волка. Тише: Забери его дьявол, этот парень неразборчив в средствах. Не думал, что у него достанет духу поставить себе на службу святых покровителей… Достает из-за пазухи небольшую ветхую палку и очерчивает вокруг себя сложную фигуру. Извлекает книгу и готовится читать. В этот момент, характерно вскинув руки, падает человек, заслонявший Файнса от волка; на нем снова нет ни капли крови. Волк, не тратя времени на предупреждающее рычание, прыгает на Файнса и, выбив у него книгу, роняет его на спину, упершись лапами в плечи. Он поднимает голову и, ощерившись, дает понять: то, сколько секунд осталось жить его жертве, зависит от действий совместных сил нацистов и торновцев.

Епископ протягивает руку; взволнованно: О ком вы говорите? Почему вы все время вспоминаете Копьеносцев? В обители никого нет! Оглядывается на портьеру, но ничего не видит. Быстро: Я не хочу кровопролития. Идите к тем, кто приезжал сюда по поручению монарха, но наши дела с ними не касаются никого из вас! Немедленно покиньте монастырь: святой Гульельмо посылает нам на защиту волка, своего заступника.

Файнс опять улыбается. Этот волк ничего мне не сделает, ребята. Святой не натаскивал его перегрызать глотки верным христианам! Видит, что шар катится к окну. Быстро: Умвельт, Зауберер, – портьера!

Умвельт и Зауберер без раздумий превращают подозрительную портьеру в марлю для процеживания морса. Когда заканчивается грохот и немного оседает пыль, видно: епископ Марконе держится за полку камина, ему плохо, но он молчит. Волк оторвал изрядный кусок плоти от Файнса и вцепился теперь в Зауберера. На сцене появился еще один человек – с виду лет тридцати пяти, одетый в цивильное. Этот новоприбывший поднимает шар, с интересом его оглядывая.