Магиня - [52]

— Sanks! — она небрежно бросила «Ронсон» на стойку рядом с сумочкой. — Your name?

— Дмитрий, — механически ответил я, не в силах оторваться от двух верхних треугольничков. — And your?

— Midgy…

— And why English?[5]

— А, просто так, — она выпустила дым через свой античный носик.

— Понятно, — я тоже затянулся.

«Ну, Котов, вот тебе и отдых для души и тела. Правда, насчет души, это еще надо посмотреть, а в остальном очень даже может быть…»

— Как жизнь, Крошка?

— А?.. Ну, да… Вообще-то я Анастасия, можно Настя, — нехотя сообщила она. — А ты не коп?

— Нет. К милиции я имею весьма косвенное отношение. Я — репортер уголовной хроники из «Вестника», Дмитрий Котов.

— О-о! — она округлила свои и без того огромные зеленые глаза. — Обожаю про это читать! Убийства, грабежи, изнасилования, наркотики!.. И ты все-все видел? Сам?!..

— Ну-у… почти.

— А сюда зачем пришел? — Крошка прищурилась, взяла со стойки свой бокал с янтарно-зеленой смесью и отхлебнула.

— Слушай, а что это ты пьешь? — я сделал заинтересованную мину, хотя прекрасно знал весь репертуар этого заведения: не хватало еще, чтобы какая-то «молодая да ранняя» устраивала мне допрос с пристрастием! — Никогда такого не пробовал!

— «Наяда», наш фирменный. Так…

— Тебе заказать еще? За знакомство?

— Валяй! — она снова приложилась к бокалу.

Я подозвал какого-то молодого бармена, сменившего Сильвера за стойкой, сделал заказ и закурил. Девчонка, казалось, забыла про меня: тихонько тянула коктейль, сидя в пол-оборота, курила и с лица ее не сходило выражение скучающей апатии пополам с тупым безразличием. Раньше, лет десять-пятнадцать назад, такие лица мне приходилось видеть только в медицинских учреждениях специального профиля. Тогда это называлось «синдром капюшона»…

Я тоже курил, неспешно прокручивая в уме варианты дальнейшего общения с этой юной Данаей, но все они почему-то, в конечном счете, неизбежно сводились к одному. А Настёна, тем временем, расправилась с напитком и вновь повернулась ко мне.

— Хочешь, угадаю, о чем ты сейчас думал?.. Как бы переспать со мной и не заплатить!

— Да ну?! — притворство мое было явно преувеличенным. — А почему?

— А все мужики так думают!

— Н-да, наверное!.. Черт! Неужели?!.. Нет, не угадала.

— Ха! Так я и поверила!

— Вторая попытка…

— Ну-у, — брови домиком, губы бантиком, а в глазах зеленые бесенята, — может, кого из наших угрохали, а ты собираешь материал! — и она торжествующе-выжидательно впилась в меня глазами.

Бармен разрешился наконец двумя бокалами «Наяды» и даже соломинки не забыл.

— Почти, — я пригубил свою порцию. — Итак, Крошка, расскажи мне про Анну Закревскую…

Ход был рискованный, но оправданный: либо — десятка, либо — молоко. Ведь не тащить же ее сразу к себе! Там все равно уже никакого разговора не будет, а так — вдруг что-нибудь да наклюнется?

— Энни-Шоколадку? Классная «чапа»! А что, она кого-нибудь…

— Нет, ее…

— Чего-о?! — Крошка вытаращилась на меня так, будто я предложил ей переспать с крокодилом. — Ты хочешь сказать, что Энни…

— …больше нет, — от напряжения у меня заныл затылок и я вынужден был основательно приложиться к стакану. — Ее нашли часа три-четыре назад в собственной квартире с проломленным черепом и совершенно голую.

Я вдруг увидел, что Настя напугана. Причем жутко, до икоты. Реакция, как говорят психиатры, неадекватная, а, следовательно, журналист Котов, ты просто обязан выяснить причину. Разумеется, любым законным способом.

— Она была твоей подругой?

— Что?.. Да нет, но… Конечно, она много делала для меня, помогала, а потом… А?!..

Крошку словно подменили: она вертелась на табурете, будто сидела на раскаленной сковородке, поминутно открывала и закрывала сумочку, вытащила сигарету, сломала ее в пальцах, уронила зажигалку, потом схватила бокал двумя руками и судорожно, захлебываясь, выпила одним духом. Теперь единственным желанием, ясно обозначившимся на ее хорошенькой мордашке, было убраться от меня куда подальше и побыстрее. Но — увы! — именно этого я сейчас и не мог ей позволить. Олег никогда не простил бы мне такого жеста, а уж тем более наш бравый комиссар. А «синяя птичка удачи» совсем не по правилам лупила крыльями и вот-вот была готова рвануть обратно к себе в поднебесье.

— Послушай, Настя, — я постарался вложить в голос все теплое и доброе, что еще оставалось в моей заскорузлой репортерской душе и даже по-отечески обнял девчонку за полные бархатные плечи, — я ведь только журналист, меня не интересуют подозреваемые или виновные, ни ты, ни кто другой. Мне важна суть дела — это мой хлеб, а сдавать вас органам — все равно, что отрезать от каравая вкусную поджаристую корочку, это не по-гурмански. Я прошу тебя помочь мне, лично. Официально — никаких имен и адресов. А потом мы с тобой вместе пройдем универсальный курс по восстановлению душевного равновесия у меня дома. Горячую ванну, вкусный чай, хорошую музыку и нежное обращение гарантирую. Договорились?..

Несмотря на мои заверения, Крошку все еще трясло, поэтому я потребовал двойной бренди в мелкой фасовке, и лишь после такого курса терапии она оправилась настолько, что смогла, озираясь и помогая себе очередной порцией «Наяды», рассказать весьма занятную историю. Настолько занятную, что у меня мигом улетучились из головы все сладко-щемящие планы на продолжение нашего вечера. Пришлось спешно придумывать крутую историю о взимании долга чести с одного известного в городе господина и улететь из нежных девичьих рук скорбным ночным мотыльком.