Магиня - [19]

— Ладно, как говорится, «пожуем — увидим». — Маслов уже успел отсканировать фотографию и теперь задумчиво разглядывал ее электронную копию на экране монитора. — М-да, от такой женщины, пожалуй, можно немножко сойти с ума, — и он принялся колдовать над клавиатурой, задавая параметры коррекции.

Некоторое время было тихо. Я окончательно успокоился и, докуривая сигарету, лениво следил, как дым длинными сизыми языками медленно втягивается в вентиляционную решетку. Но едва я собрался снова заняться редактированием, Дон Теодор вдруг громко сказал «ни фига себе!» и поманил меня пальцем.

— Дима, иди-ка, полюбуйся на свою ненаглядную!

— Что случилось? — У меня в животе шевельнулся холодный червячок настороженности.

Подойдя к столу Маслова, я взглянул на экран и обомлел. На хорошо знакомой фотографии вместо Ирины у микрофона стояла другая женщина — Нурия Саликбекова!

— Ты зачем монтаж-то делаешь? — попытался пошутить я, стараясь отогнать нехорошее предчувствие.

— А это не монтаж, Дима! — Федор выглядел озадаченным не меньше моего. — Я всего лишь запустил программу коррекции освещения объекта, и — вот результат!

— Так не бывает! — призвал я на помощь свою любимую фразу. — Наверное, произошло наложение кадров, не сработала перемотка.

— Увы! Если бы это было наложение, все фоновые детали были бы смазаны, потому что при ручной съемке точно совместить два разорванных во времени кадра невозможно, даже при полной неподвижности оператора! — Дон Теодор сказал это в своей обычной безапелляционной манере, и я почувствовал, как пол буквально уходит у меня из-под ног.

— Не может быть, — тупо повторил я мгновенно севшим голосом. — Я же прекрасно помню, что речь произносила Ирина… Колесникова, и никакой Нурии даже близко не было! Я там даже не пил, Федя, ничего, кроме сока какого-то.

— Охотно верю, — невозмутимо кивнул он. — Тогда остается только одно разумное объяснение. Обе женщины достаточно похожи, издалека. И при определенном освещении, а там явно имелись софиты или еще что-то подобное, вполне можно спутать одну с другой. Кстати, какого цвета было платье на, мм-м, Колесниковой?

— Темно-синее…

— А на… второй?

— Не знаю. Я ее там вообще, по-моему, не видел. Про Саликбекову мне сказала Ирина, и то, когда мы уже уходили оттуда.

Я добросовестно пытался восстановить в памяти подробности презентации, но так и не вспомнил, где же я мог видеть эту Нурию?

— Здесь получается темно-зеленое, — кивнул на экран Маслов. — По законам цветовосприятия, эти два оттенка при искусственном боковом освещении могут выглядеть одинаково. Так что, я думаю, никакой мистики тут все-таки нет, сплошная физика, но весьма эффектная однако!

Конечно же для моего рассудка объяснение Дона Теодора подходило как нельзя кстати, но вот в душе по-прежнему колыхался туман сомнения и беспокойства. В таком состоянии ни о какой творческой работе не могло быть и речи. Поэтому, поблагодарив Федора за содействие и участие, я в спешном порядке покинул родную «уголовку», молясь про себя, чтобы где-нибудь по пути не столкнуться с обиженной пантерой по имени Лена.

Однако домой, как намеревался поначалу, я не попал, потому что в машине меня настигла трель мобильника. Звонил мой закадычный друг и товарищ Олег Ракитин, которого я не видел и не слышал вот уже целых двое суток с достопамятного «пивного воскресенья».

— Привет, котяра! Ты где сейчас?

— В пути, Олежек, я всегда в пути! — меня уже давно тянуло на философский лад, а Ракитин только ускорил этот процесс.

— А что если твой путь пройдет через «Сибирское бистро» на Новособорной? — голосом библейского искусителя спросил он.

Я внутренне содрогнулся, вспомнив свое позавчерашнее «падение» на пару с Берестом в этом известном всему городу заведении, и сказал:

— Давай лучше на свежем воздухе, «У Абрамыча» в Южном парке, например, лады?

— Договорились. Жду.

Вот такой он и есть, лучший «волкодав» управления, Олег Владимирович Ракитин: надежен, лаконичен, деловит и неизбежен — живое воплощение Правосудия и Справедливости, хотя, конечно, ничто человеческое ему не чуждо.

До летнего кафе с претенциозным названием «У Абрамыча», к богоизбранному народу, впрочем, не имевшего никакого отношения, я добрался раньше Олега. Поскольку время было обеденное, свободного столика не нашлось, и я расположился прямо у стойки с жаровней, наблюдая воочию весь процесс приготовления знаменитых сибирских шашлыков из осетрины. Ракитин появился точнехонько в тот момент, когда последние крохи моей воли растворились без следа в обильной слюне, заполнившей уже не только рот, но и изнывающий от голода желудок, и я готов был плюнуть на приличия и набросится на еду.

Олег моментально оценил мое состояние и выудил из принесенного с собой кейса запотевшую «полторашку» нашего любимого с ним пива «Старый город». При виде такого количества солидного напитка настроение мое слегка поднялось, однако сторож в голове продолжал тревожно попискивать: неспроста Ракитин вызвал меня на разговор. Поэтому я продолжал сохранять на лице невозмутимое выражение, предоставив инициативу Олегу.

— Димыч, есть интересные новости по делу «о мумиях», — Ракитин, как всегда, не стал «тянуть кота за хвост». — Учти, говорю тебе только потому, что ты попал в него с самого начала, и не в твоих интересах «сдавать» меня Матвеичу за разглашение служебной информации.