Магички - [4]

По ночам она иногда писала о своей единственной несчастной любви. У неё был лёгкий нрав, и огорчение от пустяковых любовных неудач, когда таковые случались, проходило быстро. Более того, рассматривая их в свете последующих событий, Ольга убеждалась, что жизнь складывается не так уж плохо: «Ну и что, не получилось у нас тогда, а зато…» А зато потом встретила другого, а зато не влипла в долгие сложные отношения, а зато на эмоциональном подъёме сделала что-то полезное. В общем, не всё хорошо, но всё к лучшему в этом лучшем из миров, как полагал Панглос.

Лишь в одном случае этот метод давал осечку, и Ольга, взвешивая все последующие радости, понимала — нет, не тянут. Не компенсируют. Никакое «зато» не способно уравновесить знание, что с тем человеком у неё могло быть счастье. С другими оно оставалось предположением — могло и не быть, а тут совершенно точно счастье существовало в некой точке реальности, и Ольга уже видела его отблеск впереди, и город на холме, сложенный из розоватого камня, — был. Но она в него не вошла. И её нынешний комфортный мирок — не «зато» и не «за то». Он всего лишь оттого, что в город её не пустили, а жить всё-таки как-то пришлось.

И когда тоска подступала слишком близко, Ольга писала о ней. Аккуратно и точно называла своих демонов по именам и чувствовала, как они её отпускают. Потом отправляла тексты в сеть и спокойно ложилась спать, представляя, что тысячи неспящих сейчас прочтут её слова, и женщины заплачут, вспомнив, как любили сами, а мужчины молча уйдут на кухню и закурят, глядя в тёмные окна, уверенные, что их — так — никто и никогда.

Ольга не сомневалась, что трепетный цветок, каким она предстаёт перед публикой, не является её истинной сущностью. Вернее, он есть, но спрятан внутри крепкой здоровой плоти, защищён иронией и здравомыслием. Она надеялась, что и читатели отделяют сетевой персонаж «Марджори К» от человека, ведущего этот блог. Поэтому для неё стали огромной неожиданностью мужчины, ищущие любви именно Мардж. Иногда она соглашалась на встречи, и двое или трое оказались достаточно хороши, что Ольга попробовала с ними переспать. Поначалу её партнёры были очень счастливы, но довольно быстро Ольга замечала, что её отзывчивое и вполне симпатичное тело их не удовлетворяет. Она настойчиво расспрашивала, пока один из них не объяснил:

— Я хочу, чтобы ты меня полюбила.

— Зачем? Ты, между прочим, женат, будущего у нас нет, мне станет больно. Тебе обязательно нужно, чтобы я страдала?

— Хочу, чтобы ты чувствовала ко мне всё это, ну, как в книжке, — он был бесхитростный молодой человек, — как ко всем тем необыкновенным мужикам, которых любила. Интересно, что ты обо мне напишешь?

— Что однажды у меня был чувак, который всегда приходил на интимные свидания без презервативов, а на светские — без цветов, — злобно ответила она.

Позже подруга Марина отпаивала её коньяком и поучала:

— Никогда не спи с торсидой. Это фанаты, понимаешь, ты для них должна оставаться звездой, а не пи…

Марина появилась в её жизни уже после возвращения в Москву, тоже нашлась в сети, но никакого пиетета к Ольге как к писательнице не испытывала. Точнее, способность удачно складывать слова не застила от неё человека — того самого, который сейчас растерянно и пьяно вопрошал:

— Господи, да с кем же мне теперь спать?!

— С теми, кто не умеет читать.

Алёша не то чтобы не умел, но был совершенно равнодушен к бабскому творчеству или, вежливо говоря, к женской прозе. Заглянул однажды в её блог, пожал плечами — «не моё» и больше не интересовался. Зато после каждой записи не донимал вопросами: «Это про меня? А про кого?», и его безразличие к текстам льстило ей гораздо больше, чем пристальное внимание других. «По крайней мере, этот человек трахает меня, а не Марджори К».

Они познакомились весной и провели вместе чудесное лето, но всё ещё были очень осторожны — во всяком случае Ольга. Она боялась давить на него, давать волю сердцу, настаивать на свиданиях. Невозможно просто так снять трубку и спросить: «Ты где, чего пропал?» Он как-то слишком ей понравился, сразу и сильно, чтобы позволить рисковать — вдруг спугнёшь. «Это ещё не любовь, — говорила себе Ольга, — просто мне нравится с ним спать», — но хорошо понимала, что до любви ей осталась совсем немного, всего-то пара шагов навстречу. Только это должны быть его шаги. Но Алёша замер где-то на границе добродушной нежности, сексуальной дружбы, и Ольга не торопила его.

Они вообще не говорили о чувствах, наслаждаясь физической, а иногда химической близостью. Она так называла свидания, на которые он приносил какие-нибудь вещества, чаще всего — вполне законный алкоголь, но непременно редкого сорта. Если водку из агавы, то не текилу, а мескаль, если абсент, то не «ксенту», а чешский «кинг оф спиритс голд».

Вот и сегодня Алёша явился с пузатой литровой бутылью без этикетки — полупустой или наполовину полной, в зависимости от того, насколько оптимистичен смотрящий. Опять абсент, но в этот раз самодельный.

— Боже, что за бражка?

— Обижаешь, эксклюзивная штука, синий абсент, проверенные люди делали.

Ольга развеселилась. Конечно, кой-кому нужно бы завтра работать, но у неё давным-давно зрела забавная идея, которую как раз сегодня можно реализовать — именно под сомнительную выпивку.