Магическое искусство Эмили Бронте - [5]

Две главные темы подняты в романе "Грозовой Перевал" - тема любви и тема униженных и оскорбленных. Они воплощены в судьбах и непростых отношениях, связывающих членов двух семей в двух поколениях. История любви Кэтрин Эрншо и Хитклифа составляет сюжетную основу романа, построенного весьма своеобразно.

Композиция романа отличается разорванностью: рассказ начинается с момента, когда трагедия устремляется к развязке. Используя прием рассказа в рассказе (старая служанка Нелли Дин, работавшая в домах Эрншо и Линтонов, посвящает в их тайны заезжего джентльмена, мистера Локвуда, от лица которого начинается повествование), Эмили Бронте возвращает читателя к событиям почти тридцатилетней давности.

Дочь состоятельного владельца Грозового Перевала и его приемыша, подобранного в трущобах Ливерпуля, с малых лет связывает глубокое чувство. Поначалу озорная, своенравная девочка и внешне бесстрастный замкнутый найденыш безотчетно тянутся друг к другу. Смерть старого Эрншо, благоволившего к Хитклифу, еще больше сблизила детей. Только сообща могли они противостоять жестокости унаследовавшего ферму Хиндли и иезуитству лицемерного ханжи Джозефа, во власти которых оказались. В совместном бунте против несправедливости крепнет союз Хитклифа и Кэтрин, рождается то особое чувство, которое делает жизнь одного немыслимой без другого. Им никто не нужен. Они счастливы убежать с утра в поля и блуждать весь день в зарослях вереска или, забравшись на кладбище, бесстрашно вызывать спящих в могилах, а там пусть бьют, пусть морят голодом.

Присутствие Кэтрин делало Хитклифа нечувствительным к издевательствам Хиндли, решившего "поставить мальчишку на место". Местом этим стали поле и конюшня. Тяжкий труд от зари до зари согнул его. Исчезла былая любознательность Хитклифа. Прирожденная замкнутость обернулась маниакальной нелюдимостью.

Приниженное положение Хитклифа глубоко оскорбляло Кэтрин. Знакомство с Линтонами ввело ее в новый мир, который ошеломил ее роскошью и утонченностью. Соблазненная возможностью стать первой дамой в округе, Кэтрин не без сомнений и колебаний принимает предложение покоренного ею Эдгара Линтона. При этом она уже понимает, насколько Линтон чужд ей, в то время как Хитклиф одной с нею крови. "Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя - одно, исповедуется Кэтрин Нелли Дин, - а душа Линтона так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня".

Кэтрин привязывает к Хитклифу нечто более глубокое, чем любовное влечение или даже страсть. Свою любовь к Линтону она уподобляет листве на деревьях, подвластной временам года. Любовь же к Хитклифу - извечным каменным пластам в недрах земли. Сами сравнения, образы, которыми она мыслит, подчеркивают органичность ее связей с силами великой праматери - Земли. В ней есть нечто от первозданности стихий, нечто языческое.

Хитклифа не раз и не два назовут исчадием ада, но и Кэтрин не из породы небожителей. Однажды во сне она побывала в раю, но сердце ее разрывалось от желания вернуться на землю. Ангелы сбросили неблагодарную вниз, и она очнулась в зарослях вереска, рыдая от счастья. Райские кущи Скворцов, поманившие ее издали, обернулись золоченой клеткой. "Посадите дуб в цветочном горшке и ждите, что он у вас разрастется", - ярится Хитклиф. Воздух Мызы Скворцов губителен для Кэтрин.

Возвращение исчезнувшего и три года пропадавшего Хитклифа сокрушает неустойчивое равновесие в отношениях Кэтрин и Эдгара, формулу которых очень точно вывела старая нянька: "Не репейник склонился к жимолости, а жимолость обвилась вокруг репейника".

Безумная радость встречи с Хитклифом сменяется отчаянием из-за невозможности сохранить его подле себя. Мысль стать его возлюбленной, тайной или явной, даже не возникает. Традиционный для многих романистов ход неприемлем для Эмили Бронте. Кэтрин не выдерживает душевной борьбы. Рассудок ее мутится. "Я хочу в поле! - кричит она в горячечном бреду. - Хочу снова стать девчонкой, полудикой, смелой и свободной. Я уверена, что стала бы вновь сама собою, - только бы очутиться среди вереска на тех холмах".

Мнимые ценности Мызы Скворцов, вставшие между нею и Хитклифом, окончательно померкли, и, выражая презрение к ним, она требует похоронить ее не в усыпальнице Линтонов, не на погосте рядом с родителями, не под сводами церкви, а "под открытым небом, а в изголовье - камень". Для такого полного отрицания чуждого им респектабельного мира не поднимались герои английских романистов середины XIX столетия.

Спустившись с Грозового Перевала в долину, предав Хитклифа, Кэтрин изменила своей сущности и обрекла себя на погибель. Эта истина открывается ей на смертном одре. Суть трагического у Бронте, как у Шекспира, не в том, что ее герои физически погибают, а в том, что идеально человеческое в них нарушается.

Сжимая умирающую Кэтрин в объятьях, Хитклиф обращается к ней не со словами утешения, а с жестокой правдой: "Почему ты предала свое собственное сердце, Кэти? У меня нет слов утешения. Ты это заслужила. Ты меня любила - так какое же ты имела право оставить меня? Какое право - ответь! Не я разбил твое сердце - его разбила ты, и, разбив его, разбила и мое. Тем хуже для меня, что я крепкий. Разве я могу жить? Какая это будет жизнь, когда тебя... О Боже! Хотела бы ты жить, когда твоя душа в могиле?"