Мы опустились на пол и зажгли фонарь.
На полу лежал золотой перстень со странным серым камнем, как будто перечеркнутым крестом.
– Что это? – изумился Юлик.
А я ничего не сказала – я просто надела перстень.
И…
У меня никогда в жизни не было никаких колец. Носить украшения – это мещанство! Но этот перстень… мне показалось, он был мой всегда, всегда! Он должен был быть холодным, а казался теплым. И серый камень как будто светился.
– Как странно… – сказал Юлик, глядя на мою руку. – Я никогда не замечал, какие у тебя необыкновенно красивые пальцы. А ведь я столько раз видел, как ты играешь на рояле!.. – Он помолчал, потом шепнул: – Я никогда не забуду эту минуту. Никогда. И даже если меня убьют на фронте…
И тут со мной что-то случилось… Я бросилась к нему, обняла, прижалась, я что-то говорила… не помню что… нет, помню – я говорила о своей любви!
– Ты меня любишь? – спросил он изумленно. – Я даже мечтать об этом не мог! Я думал, твоя мама просто смеется надо мной! А ведь я тоже… я тоже!
Он успел поцеловать меня только раз – мама требовала, чтобы мы немедленно спускались. Она решила, что кто-то из нас ранен, поэтому мы застряли на чердаке.
– Ну вот, – сказал отец, который всегда все понимал. – А мама переживала, что у дочки первая любовь безнадежная… Но ты знай, Леночка, что наша фамилия – Наркевич – мне нравится куда больше, чем фамилия Юлика!
– Боже мой! – запричитала мама. – О чем ты?! Какие тут могут быть перемены фамилий? Какие свадьбы?! Они еще дети!
– Я буду его ждать, – сказала я. – И дождусь. Можно считать, что мы уже обручились!
Юлик сжал мою руку. Я знала, о чем он подумал.
О том, что нас обручил этот перстень!
