Магический кристалл - [8]

— Я не понимаю тебя…

— Хочу взглянуть на твои руки, — отчетливо произнесла Авездра. — У нас есть такой обычай.

Обычно император предпочитал прятать свои руки в складках тоги — на правой у него не было большого пальца, но теперь ему пришлось исполнить необычный каприз и показать тыльные стороны ладоней — так менее заметен был изъян.

— Вот мои руки…

Но Авездра даже не взглянула на них. С минуту она пристально изучала его лицо, будто просвечивала насквозь, а потом царственно взмахнула рукой.

— Ступай, цезарь. Я сойду на берег завтра, чтоб поутру взглянуть на твои чудеса.

Император вышел из шатра подавленным, смутным, с чувством страха возможной потери, но вдохнув свежего воздуха и мгновенно избавившись от обволакивающего дурмана благовоний, будто протрезвел и за тридцать шагов от корабля к подиуму вовсе воспрял духом.

Он вдруг вспомнил, что несмотря на все капризы Авездры, он должен исполнить главный замысел: под любым предлогом заманить ее в свой дворец. Согласно Низибисскому договору, их брак будет считаться заключенным, если царевна по доброй воле войдет в дом императора — таков был обычай македон, если это можно было назвать обычаем.

Свита тотчас окружила его и застыла в ожидании, бросая на императора пытливые взгляды. Юлий сошел с подиума и направился к колеснице.

— Авездра желает увидеть чудеса империи, — сказал он на ходу сразу всем и никому.

— Чудеса? — удивленно переспросил комит Антоний и покосился в сторону своего детища — сияющего колосса. — Разве изваяние Митры — это не чудо света?

— Артаванскую Сокровищницу трудно удивить. Она сама — чудо…

После этих слов Юлия свита растерянно умолкла. Все знали, что Авездра — дочь царя варваров, народа с дикими нравами, глубоко, до отвращения, презираемого.

Лишь жестокая необходимость заставляла терпеть унижение предстоящего брака…

— А она удивит нас? — склонившись к уху, запыхтел Антоний. — Мне кажется, на всех кораблях только верблюды и запасы корма. Если приданое составляет стадо животных… А не сокровища и живой огонь…

— Пока говорить об этом неуместно, — осадил его император. — Чтобы выполнить условия договора, мне следует поразить ее воображение, очаровать, околдовать! Иначе она не переступит моего порога…

— Театр Помпеи изумит ее, — подал голос выборный магистр искусств.

— Там стояли лошади испанской конницы, — хмуро отозвался комит. — Теперь плебеи выращивают грибы.

— Царевне следует показать храм бога нашего Мармана, — предложил понтифик и никто не возразил ему.

— Ей не нравятся орудия смерти, — не глядя, ответил император. — А за ритуал носить на шее петлю она назвала монахов висельниками.

— Гладиаторский поединок! — нашелся кто-то за спиной. — Она не видела наших боев!

— Позовите ланисту Вергилия!

— У Вергилия нет гладиаторов, — заметил комит. — Последних двух он продал в белгикский легион.

— У кого же осталась школа?

— У македон в Артаванском царстве. Император узнал голос Луки и, оглянувшись, отыскал его взглядом среди приближенных. Консул в тот же миг оказался рядом.

— Неужели они устраивают гладиаторские бои? — удивился император.

— Скорее, ритуальные поединки, август. Они настолько искусны в этом, что от арены невозможно оторвать взора. Но их мужские бои часто заканчиваются без крови. Даже в схватках со львами. А женские, когда сходятся девы и секут друг друга кнутами…

— Без крови не бывает настоящего гладиаторского боя! — отчего-то засмеялся Антоний. — Кровь на арене — необходимое зрелище! Освежает чувства и разум!

— Что посоветуешь мне, Лука? — дружески спросил Юлий.

— Будучи подростком, я ездил со своим учителем на виллу к олигарху Роману, — консул как всегда говорил обстоятельно. — Для урока по анатомии. Мы изучали забальзамированное тело человека.

— Авездра была в Египте и наверняка видела мумии.

— Но это тело необыкновенных размеров. Мумия атланта! Гиганта в четыре человеческих роста! Или даже более того.

Император ощутил легкий толчок надежды.

— Почему же эта мумия не в моей регии, а на вилле олигарха?

— Когда-то она находилась в регии, август. Но при Октавиане ее продали с торгов, чтобы достроить корабли на тарквинийской верфи. Продали очень дешево, вместе с другими предметами, составлявшими гордость империи.

— Где эта вилла?

— Недалеко от Ромея, по Триумфальной дороге.

Комит относился к молодому удачливому консулу с нескрываемой предвзятостью и в другой бы раз оспорил его предложение, однако сейчас лишь что-то шепнул префекту города, и тот, отделившись от свиты, помчался к спрятанной за форумом коновязи. Свита облегченно вздохнула, но император угрожающе понизил голос.

— Что еще есть чудесного в империи? Что мне показать Артаванской Сокровищнице?

— Когда в Ромее нет хлеба, грех искать зрелищ, — ворчливо проговорил понтифик. — Чудеса творит господь, и нам следует помолиться ему, чтоб явил нерукотворное чудо.

— Молись, — велел ему император. — О сниспослании чудес.

— Корабль варваров! — спохватился Антоний. — Варяжский хорс, летающий по волнам против ветра!

Приближенные вновь оживились, а комит торжествовал, с достоинством поглядывая на соперника.

Юлий остановился возле колесницы.

— Он стоит на берегу за эмпорием, август, вместе с другими трофейными кораблями, — объяснил комит. — А по величине в три раза больше, чем самая большая пентера! Никто в мире не строил таких кораблей!