Магический кристалл - [50]

— Но не познав женщины, ты никогда не услышишь Астральных истин. Это сказали мудрые Гурбад-ажар. Так возьми меня, познай божественное удовольствие и уже на восходе солнца услышишь голос Астры.

— Совокупившись с тобой, я не испытаю удовольствия. Напротив, для меня это будет мучительно.

— Почему? Посмотри, как я прекрасна! И знаю самые сокровенные тайны соития, которыми обладают лишь избранные жрицы Астры. Или земная и смертная, я не достойна быть твоей женой?

— Ты прекрасна, и я не вечный, но никогда не возьму тебя. Моя воля сердца принадлежит деве по имени Краснозора. От любви к ней я остаюсь юным, не могу состариться и умереть, как все смертные.

— Любовь — это что? Приворотное зелье? Снадобье вечной молодости и страсти, как струя пустынной черной лисицы?

— Это чувства, заставляющие жить вечно. Это живой огонь, не украденный, как магический кристалл, а дарованный богами вкупе с волей. И если одна только его искра пронзает сердце, то время останавливается и начинается вечность.

— Кто же она, эта дева Краснозора? Богиня богов?

— Нет, она бессмертная поленица, которую я до сей поры не могу отыскать.

— Поэтому ты молишься ей и не слышишь голоса Астры?

— Я не молюсь, а мысленно беседую с ней о любви.

— Неужто из любви ты живешь уже двести лет и обрел бессмертие?

— У вечности нет иной природы, нежели любовь.

— Ты говоришь так, будто Астра уже открылась и голос ее был услышан тобой..

— Живой огонь молчит, но я думаю, он хранит в себе эту истину, ибо она божественна.

— Отчего же тогда преломленный в нем солнечный луч становится карающим?

— Всякий огонь может согреть и возродить жизнь, но может испепелить ее.

Гордость царевны слегка увяла вместе с ее пышными разноцветными одеждами. Она опустила взор и села у ног исполина.

— Но если ты не возьмешь меня, тебе придется отслужить все пятьдесят лет, — горестно молвила Авездра. — И может быть, остаться еще надолго. Отец не отступит, пока не откроется магический кристалл и на его истинах не взрастет новое поколение.

— Я обязался служить не отцу твоему, а тебе. Если не лжет молва, то живой огонь когда-нибудь откроется мне. И я исполню наш завет, пусть даже через век.

— Ты бессмертный, и что для тебя даже целое столетие? Моя же участь плачевна! Отвергая, ты обрекаешь меня на долю жрицы Астры.

Прошу, дагдар урбад, избавь от этой горькой доли! Вспомни, кто отыскал и избавил тебя от рабства. Сослужи мне последнюю службу и ступай на все четыре стороны!

— Скажи, что ты хочешь?

— Хочу родить бога! Великого и всемогущего Ара дагдар урбада! — горячо зашептала Авездра. — От твоего семени и подобного тебе. Мы должны совокупиться тайно. Ты же, всемогущий, познав меня, станешь истинным Творцом и уже на восходе солнца услышишь голос Астры. И пусть уже завтра отец изведает первые божественные истины. Но пусть до срока не узнает, что я отвергнута! Наутро же я отпущу тебя, и ты уйдешь в свою полунощную страну.

— Неужели утром я уже буду свободен?

— Да, Ара дагдар урбад! Я даю слово. Совокупись со мной и иди искать свою Краснозору.

— Твои слова так заманчивы. У меня кружится голова, словно я, обнаженный, стою на краю утеса и готов броситься в море… Но что же будет с тобой?

— Когда отцу станет известно, что я зачала от пророка и ношу в чреве не простое дитя — бога, он не позволит сделать меня жрицей Астры. Он не захочет, чтобы я родила уродливого двухголового Гурбад-ажара. И уже никогда не отдаст замуж за ромейского императора! А значит, не заключит с ним союз и не пойдет воевать твою страну. Ни отец, никто другой не посмеет осудить меня, ибо я явлю на свет божественного наследника артаванского престола. И он, бессмертный и всемогущий, потом сам откроет ларец с магическим кристаллом. Возьми же меня, Ара дагдар урбад!

По обычаю македон, Авездра легла у ног пророка, закрыв глаза, но он остался неподвижным, будто скала, и слова его падали, как тяжкие камни.

— Никто не может неволить меня. Поэтому я сейчас уйду. И возьму с собой живой огонь. Он по праву принадлежит мне, ибо ты нарушила завет.

— Не стану неволить! Ты свободен! И если хочешь, возьми Астру, которая приносит лишь несчастья моему народу. Но взамен осчастливь македон и меня. Оплодотвори мою ниву! Брось свое благородное семя, и я рожу достойного тебя сына!

— От моего семени ты не родишь царевича, — с сожалением вымолвил пророк.

— Я царевна и продолжательница рода! Маке доны ждут от меня наследника престола!

— Дитя, что появится на свет, будет слепым, безумным и уродливым. Рожденный тобой сын познает лишь власть уда и не признает никакой иной. Твой народ устрашится, когда увидит его личину, и охватится ужасом от его деяний.

Она вскочила, и гнев заплескался в ее огромных очах.

— Что ты пророчишь мне?! Космомысл встал, положив меч на плечо.

— И Ара дагдар урбада ты не родишь, поскольку боги зачинаются не от семени — от божественного огня. Ты не сможешь родить даже великана — смертного исполина, ибо они рождаются только от великой любви, а не от соития.

Гнев Авездры вмиг унялся, обратившись в горький дым.

— Кто же родится? — вслед крикнула она.

— Обрище — древнее греховное творение. И от него ваш народ выйдет не к свету, познав бога, а ввергнется во мрак небытия.